Денис Бурмистров - Принуждение к контакту

Громов поспешил к Илье, ухватил не сопротивляющегося друга за подмышки и, пятясь, потащил к выходу.

Ливень почти прекратился, сквозь поредевшие тучи мельком проглядывало чистое небо. Обманчивый свет, позволяющий разглядеть лишь очертания, помог Руслану вытащить Ткачева из разбитого вертолета. Пилот волоком оттранспортировал Илью подальше, под огромное корневище поваленного дерева, похожее на поднявшего щупальца осьминога.

И уже здесь, уткнувшись лицом в горько пахнущую траву, Громов позволил себе потерять сознание.

Его трясли за плечо, сильно и настойчиво. Звали по имени и хлопали по щекам.

Руслан застонал и открыл глаза, прикрываясь ладонью от яркого дневного света.

Над ним склонилось озабоченное лицо Ильи, осунувшееся и пожелтевшее.

– Живой, – нервно рассмеялся Ткачев. – А я уже испугался! Ты как упал вчера, так в одной позе до утра и пролежал.

События ночи тут же всплыли в памяти – полет, падение, странный мох, пожирающий лицо Олега.

Руслан протер глаза и сел. Боль в боку тут же дала о себе знать болезненным тычком.

Илья увидел, как поморщился Громов, как машинально схватился за ребра. С участием спросил:

– Перелом?

– Скорее всего, – пилот зашипел от боли, вставая. Осмотрелся.

То, что ночью казалось необъятным и высоким, теперь, при дневном свете, выглядело совсем иначе.

Они находились на выпуклой проплешине посреди заболоченного озерца. Из зеленой сыпи ряски, покачивающейся под ветерком, дикобразами торчали кочки с длинными листьями осоки. Ближе к берегам, из зарослей тонкого камыша, высовывались ломаные изгибы чахлых березок. Чуть дальше – мелкий подлесок с растопыренными кустами, осинами и лиственницей.

По другую сторону болотца, выглядывая из-за толстого ствола упавшей сосны, высился холм, усыпанный металлическими частями вертолета и обломками деревьев. От будто разметанной взрывом вершины до самого низа тянулась канава с валами грязи и дерна. Там, у подножия, должен быть корпус вертолета.

Руслан, ощутив приступ тревоги, поспешил в обход дерева. Он должен был видеть, что стало с машиной!

И что стало с Олегом!

– Рус, не ходи! – запоздало воскликнул Ткачев.

Но Громов уже ковылял по мокрой траве, вытянув вперед голову.

Толстый ствол с местами отвалившейся корой остался в стороне, открылось место ночной трагедии. Вот торчащий в небо обломок хвоста с элементами винта. Вот блестящее пятно вытекшего масла. Вот изрытая ногами земля с безжизненно примятой травой. А вот и вертолет. Точнее, то, во что он превратился.

На месте фюзеляжа возвышался крутой, покрытый коричневым мхом бугор. Нигде не проглядывал металл, нигде не было видно даже намеков на творение рук человеческих. Просто большой, покрытый мхом валун.

Руслан сделал несколько шагов вперед, словно сомнамбула приблизившись к месту крушения. Запустил пятерню в волосы, стараясь осознать произошедшее.

Олег погиб, это уже точно. Они были знакомы недолго, меньше года, однако за это время успели сработаться и даже немного подружиться. В Новосибирске у Рязанцева остались жена и сын, ждущие его с очередной вахты. Они даже труп Олега не получат – никто не станет вытаскивать его из такой глуши, да еще и умершего от неизвестной заразы. А ведь Рязанцев изначально был против полета, отговаривал. А когда Руслан заявил, что не может не помочь Ткачеву, пусть даже в нарушение запретов, то настоял на своем участии. Сказал, что одного Громова не отпустит. Пошутил, что вдвоем в изоляторе будет веселее сидеть.

У Руслана заболело в груди, к горлу подступил ком. Пилот до хруста сжал кулаки со сбитыми костяшками, почти силой заставил себя не думать о погибшем товарище. Панихиду после справим, сейчас надо как-то решать насущные задачи. А задачи, надо сказать, очень трудные.

Вокруг – Зона Посещения. Зона, черт возьми, Посещения! В которой не то чтобы ночевать, а находиться без специального снаряжение и страховочных групп нельзя.

О том, чтобы выбираться самостоятельно, и речи быть не могло. Мало того что ни Громов, ни Ткачев не обладали навыками полевой работы, так еще и местоположение оставалось приблизительным. Руслан в уме прикидывал пройденное на вертолете расстояние, примерное место обрыва на пути «калоши». И все бы ничего, если бы не финальный полет практически неуправляемой машины. Куда летели? Где упали? В какой стороне? Все приблизительно и неточно. Зона большая, и Громов не помнил каждую кочку и болотце, отмеченную на картах. Вся надежда на то, что их будут искать. Начальник спасательной службы Асатрян и безопасник Разуваев без труда соотнесут полет «спасателя-два» с пропажей группы Сидоренко, будут вести поиски по тому же маршруту, что и Громов. А значит, вполне реально, наткнутся на потерпевших крушение. Главное теперь, подать им какой-то знак, отметить себя среди однородного буро-зеленого рельефа.