Михаил Анечкин - Точка отсчета

Батя – человек уважаемый, и если он дальше будет меня гнобить, то мне придется очень кисло. И хотя я не делаю ничего такого, чего не делают все остальные, Батя может повернуть так, что скоро на меня каждый приличный сталкер будет смотреть косо. Ну, и если начистоту, мне и самому неприятно, что Батя обо мне плохого мнения. Неприятно, потому что он крепко помог мне по жизни. Да и вообще Батя мировой мужик, только на голову немного больной.

Если бы тогда, два года назад, он не шел мимо, лежать бы мне в сырой землице Зоны. Кем я тогда был? Сопляк, мальчишка, закуска для кровососа. Родители алкоголики, брат уголовник. Стандартная биография. Для Зоны, конечно, стандартная, тут ведь каждый четвертый – вообще детдомовец.

Хорошо еще, я сам понимал, что сталкер из меня никакой. Понимал, осторожничал, крутого из себя не корчил, но таки вляпался в полное дерьмо всего-то в пяти километрах от бара. А вляпался так глупо, что и рассказать стыдно.

Я тогда мелочевкой промышлял, глубоко соваться не рисковал. Сопли по десятке за сто граммов идут, немного совсем, но если не лениться, то сотня в день гарантирована, а если повезет, то и больше. Скоро я заметил, что сопли часто кучкуются вокруг электрических линий, и навострился их собирать так, что скупщики стали поговаривать о снижении цен. В тот день, когда я набрел на целое поле, решил, что мне здорово подфартило. Сопли весят мало, поэтому, засучив рукава, я принялся за работу, пока перспективное поле не нашел кто-нибудь еще. В уме я бодро складывал цифры, прикидывая, что, наконец, могу себе позволить себе поменять ПМ на калаш и прикупить защитный костюм средней паршивости. Э то было неразумно, не костюм с калашом, конечно, а посторонние мысли в Зоне, ибо, пока ты внутри, ни на секунду нельзя оставлять без внимания, что рядом творится, особенно если один. Я остановился на минуту, чтобы вытереть пот, и тут краем глаза заметил вкрадчивое движение сбоку. Сердце екнуло, я крепко сжал рукоять «Макарова» и внимательно огляделся по сторонам. Трава вокруг была чуть выше колен и не могла скрывать никакого крупного зверя. Я немного приободрился, убаюкивая себя мыслью, что мне, должно быть, почудилось. Да и на самом деле не было там никакого зверя. Но ведь в Зоне не только звери смертельно опасны. Внезапно сзади я услышал явственный шорох и инстинктивно прыгнул вперед. Этот прыжок и спас мне жизнь. Ложнощупальце, выброшенное, а точнее, отстреленное черной орхидеей, скользнуло по позвоночнику, разрывая куртку и раздирая кожу на спине. Я закричал от боли и сделал еще несколько прыжков вперед, уходя от неведомой опасности. Тут же я заметил, что трава вокруг шевелится и со всех сторон ко мне движется тихая, скрытая травой угроза. Времени на размышления не было, и я рванул туда, где круг не сомкнулся окончательно, туда, где над травяным полем возвышался холм с небольшим деревом. Это была моя вторая ошибка. Будь я поопытнее, то смог бы понять, что мне угрожает медлительная плотоядная трава, а значит, нужно как можно быстрее разорвать расстояние между хищником и жертвой, которой я тогда являлся. Вместо этого я пулей взлетел на дерево, считая, что обезопасил себя от низкорослых хищников, нападению которых, как мне тогда казалось, подвергся. В следующий час я бессильно наблюдал, как мое убежище окружают странные кусты, унизанные листами размером с добрую лопату и красивыми лепестками черного цвета на вершинах мясистых стеблей. Один из кустов выбросил ложнощупальце, но радиус действия его оказался совсем невелик. Увенчанный шипами лепесток, напоминающий скорее кирпич, чем растение, бессильно стеганул по дереву подо мной и соскользнул вниз, оставляя неглубокие борозды на поверхности. Я забрался на всякий случай повыше и уселся поудобнее. Боль, вытесненная было страхом, снова навалилась на меня. Ничего, надо потерпеть и подождать.

А чего, собственно, ждать? Стоило мне осознать, что как раз-то ждать эти твари умеют намного лучше, чем человек, как ужас моего положения пронзил меня насквозь.

Тут-то я и понял, что такое настоящее отчаяние. Когда ужас сводит внутренности, когда от страха выворачивает наизнанку, человек даже не замечает, как начинает скулить, словно побитый пес. Сначала ты молишься всем богам, которых знаешь, потом начинаешь звать на помощь, пока голосовые связки не сядут, а потом впадаешь в ступор и только через часов семь-восемь понимаешь, что проще всего разжать руки и покончить с этим ужасом. И когда до меня наконец дошло, что самый простой выход – прыгнуть вниз самому, не дожидаясь, пока тело, скованное усталостью, само свалится в лапы охотников, я вдруг услышал далекий свист.