Алекс Орлов - Одиночный выстрел

Лумбарий тем временем приоткрыл один глаз и следил за глупым хозяином, которого так легко было провести.

– Придется заколоть его, пока совсем не издох, – продолжил свою мысль смотритель. – А зимой куплю нового – помоложе.

Для Лумбария это было как гром среди ясного неба, ведь до сих пор он считал, что все вокруг живут только для того, чтобы делать его жизнь приятнее. Брехливая собака – чтобы охранять хлев, старый хозяин – чтобы вовремя приносить чистую воду, овес, а иногда ржаные сухари. И вдруг – такое!

Лумбарий вскочил, ударил копытом о землю и вылетел из хлева следом за Рулофом, едва не сбив его с ног.

Громко заревев, осел принялся нарезать круги по склону, прыгая через булыжники и лихо проходясь иноходью, показывая хозяину, что с ним все в порядке, что он еще ого-го какой осел и всегда готов к работе.

– Ты смотри, и этот оклемался! – поразился Рулоф и хлопнул себя по бедрам. – Ну что ж, пойдем впрягаться, Молчун обещал тебе свежий воздух, а я, так и быть, стану снабжать тебя сухарями.

Услышав волшебное слово «сухари», Лумбарий подскочил к Рулофу и принялся тереться об него мордой.

Спустя четверть часа он уже покорно семенил по кругу, волоча непривычно тяжелый ворот, а довольные собой люди подбадривали его пустыми, ничего не значащими для осла словами.

– Давай, не ленись! – сказал Рулоф и безо всякой боязни вдохнул свежий, подаваемый парусом воздух. – Если не будет справляться, я попрошу прелата купить второго осла, чтобы они менялись.

– Это не нужно. Ветер уметь делает работу сам. Я сделать такое колесо… – Молчун раскинул руки, пытаясь объяснить Рулофу, что будет представлять из себя это удивительное колесо. – Ветер вращать колесо и накачивать вода. Будет быстро.

Рулоф пожал плечами. Звучало это чудно, но у Молчуна слова с делом не расходились, сказал – значит, сделает.

С момента последнего посещения прелатом Гудрофом водочерпалки прошло две недели. Несколько раз властитель края порывался навестить очнувшегося раба повторно, прелату было интересно и даже важно, что может вспомнить о себе этот человек, однако текущие дела не давали Гудрофу расслабиться. Богатый урожай на его землях оказался большой проблемой для крестьян и для него самого. Амбаров для зерна, хранилищ для картофеля и брюквы не хватало, а скоро должны были пойти осенние дожди, и тогда сваленные в кучи плоды тяжкого труда могли пропасть безвозвратно.

Крестьяне были малоинициативны и ждали помощи от господина, и ему приходилось срочно строить новые хранилища.

На юге империи урожай оказался не столь хорошим, как на севере, и прелат Гудроф рассчитывал порядком подзаработать, поставляя зерно и картофель в южные провинции.

– Ваша светлость, там впереди подозрительная роща, придержите лошадей, пока мы осмотрим ее! – попросил Тревис, начальник охранной сотни прелата.

– Хорошо, посмотри, я не стану спешить, – согласился прелат. Он ехал на встречу со своим соседом и противником в недавней войне, прелатом Илкнером.

Илкнеры были старинным родом и придерживались обычаев, но, когда дело касалось соперничества из-за земель, порядочность дворянских родов часто отходила на второй план и в каждой роще Гудрофа могла ждать засада.

Гудроф ехал по той самой провинции Силейне, ставшей яблоком раздора между двумя прелатами. Когда-то она принадлежала Илкнерам, но более полувека назад, во время войны за трон между наследником императора Лаватера Мудрого Канвендусом и его двоюродным братом Фаргелием Черным Усом Илкнеры поддержали Черного Уса, поскольку тот обещал сделать их выше других родов, да и армия у претендента была вдвое больше, чем у законного наследника.

Гудрофы же, напротив, не признали самозванца и остались верны Канвендусу.

Через год непрекращавшихся боев преимущество Черного Уса растаяло, и он сбежал на пиратском корабле в Бескайское море. Илкнеры с запозданием присягнули императору Канвендусу и выдали прятавшихся у них генералов Фаргелия, однако это не спасло их от гнева молодого императора. Они потеряли некоторые из привилегий и две провинции – Силейну, отошедшую верным Гудрофам, и Манбасу, перешедшую во владение казны.

Таким образом Илкнеры оказались отрезаны от своей самой южной и самой крупной провинции – Калибазии, граничившей с ничейными Гортскими Пустошами.

Пустоши для владений не годились, там не родилась пшеница, вымирали люди и скот, зато в Калибазии были плантации, где выращивался сахарный эмцо. Впрочем, хватало там и разбойников, пополнявшихся из местных неспокойных племен. Теперь Илкнеру пришло в голову сменять небольшую, но близкую Силейну на далекую, но большую Калибазию.