Николай Мороз - Найти и исполнить

Стас положил пальто на колени и примирительно поднял руки ладонями вверх.

– Что вы, что вы. Упаси меня бог так о вас подумать. Вы же ранее на диспансерном учете в психиатрической клинике не стояли? И лечение не проходили? Черепно-мозговые травмы отрицаете?

Ну, вот видите, с чего бы мне считать вас сумасшедшим, – сказал Стас, видя, как Матвеев мотает перевязанной головой. И заметил, что бинт чистый только надо лбом и на висках, марля на макушке и затылке покрыта темными засохшими пятнами. Интересно, как это он умудрился – к стене взрывом откинуло или постарался кто, ростом повыше – подошел со спины да врезал тупым тяжелым предметом, да так, чтобы не убить, а вырубить на несколько минут. «Уж не Юдин ли?» – от одной мысли кровь стукнула в висках, но Стас вида не подал и продолжал, как мог, дружелюбно и скрывая усмешку, ибо смотреть спокойно на выряженного паяцем Матвеева было затруднительно.

– Я Алтынов Иван Иванович, профессор кафедры психиатрии, – сказал Стас. – Как прикажете к вам обращаться?

Матвеев поколебался несколько мгновений, и назвал себя своим подлинным, от рождения данным именем, тем, под каким его знал Юдин, да и Стас, правда, заочно.

– Матвеев Роман, – отрекомендовался тот и замолк, зато ногти грызть перестал, засунул ладони под мышки и даже выпрямился на своем стуле. Стас кивнул и только сейчас разглядел, что роскошные золотые пуговицы на фраке выполнены в виде львиных голов. «Тяжелые, наверное» – мелькнула мысль, но вместо этого он спросил другое:

– Расскажите о себе.

Матвеев коротко глянул на «Алтынова», скривил губы и принялся рассматривать носки своих лаковых штиблет, пыльных, в глубоких царапинах. Стас выждал еще немного, собрался повторить вопрос, но понял, что без толку, так разговора не получится, и решил сменить тактику. Черт его знает, как оно на самом деле проводится, это освидетельствование на предмет вменяемости пациента, но молчать тот явно не должен. А вот на какие вопросы отвечать, это уж врачу виднее.

– Мне сказали, что вы прибыли к нам издалека. Это так?

Матвеев, продолжая глядеть в пол, кивнул в ответ.

– Издалека? Расскажите о своей… – Тут Стас запнулся. О своей что – стране, квартире, жизни? Тут момент тонкий, и намекнуть на то, что почти все об этом поганце знаешь, нельзя, но и беседу бы неплохо подтолкнуть в нужное русло, сделать так, чтобы Матвеев сам заговорил и трепался по делу как можно дольше.

– Из Москвы, – ответ оригинальностью не блистал, но выглядел Матвеев вовсе уже жалко, сник еще больше и, кажется, приготовился, что сейчас его будут бить. Видимо, вопрос этот задавали ему не раз и не два, и ответ каждый раз оказывался неверным, как на взгляд товарищей, что остались за дверью, так и «психиатра».

– Какое же это путешествие, – сказал Стас, – сел на трамвай и приехал… Это не путешествие, так – поездка, тут и пешком можно весь город за день обойти…

– Нет, нет, – бормотал Матвеев, еще сильнее сгорбившись на стуле, – это не та Москва, другая…

– Другая? – старательно удивился Стас и подумал, что сотрудники госбезопасности, в сотый раз подобное услышав, могли потерять терпение и перевести дознание на новый уровень с иными методами воздействия. То есть повязка на голове Матвеева – это не последствия несчастного случая, а результат неверного ответа на простой вопрос.

– Да, другая, – бормотал Матвеев, – другая, не эта. Ее еще нет, пока нет, это Москва будущего, она после этой.

Вот, наконец-то, прорвало мерзавца, видать, неслабо ему за «чистосердечное» досталось, и невдомек товарищам в форме, что говорит «шизофреник» правду. Да только такую, для которой время еще не пришло.

– Москва будущего, – повторил Стас, делая вид, что чертовски удивлен, – допустим. Вы прибыли к нам из грядущего, которого, по вашим словам еще нет, так?

– Так, – моментально подтвердил Матвеев, и даже выпрямился на стуле, понимая, что бить его пока не будут, а доктор слушает его внимательно и терпеливо.

– Простите, не поверю, – сказал Стас. – Вы, голубчик мне врете, как и товарищам, что беседовали с вами до меня. Я не историк, не специалист, но вижу, что одеты вы, скажем так, специфически. Не знаю, что будут носить в будущем, но явно не фрак с лаковыми штиблетами, так одевались – поправьте меня, если я не прав – лет двести назад наши с вами прадеды. Вижу, что прав товарищ подполковник, заподозрив наличие у вас тяжелого психического расстройства. В своем заключении я так и укажу. Прощайте.