Андрей Буторин: Мутант

Глеб ждал этих слов матери. Когда мутант обещал Лику, что добьется его освобождения любыми путями, он пусть и неосознанно, но понимал, что цена будет примерно такой. И все-таки сейчас мир вокруг него словно замер, остановился, а время прервало свой бег. А потом разом рухнуло все, погребая под завалами безысходной неизбежности хлипкие побеги надежды.

– Да, – услышал он свой голос будто бы со стороны.

А потом все-таки вспыхнул стол.

Солнце уже село, но малиновые отблески заката еще отражались в спокойных водах Сухоны. Глеб и Сашка, взявшись за руки, стояли возле реки и смотрели на блекнущие краски уходящего дня. На девушке было длинное, до пят, атласное голубое платье и серебристый кокошник с узором из снежинок, из-под которого змеилась по спине фальшивая светлая коса. Наряд Снегурочки на бывшем Сашке смотрелся нелепо, хотя все же не настолько, как черный костюм-тройка и белоснежная рубашка с галстуком-бабочкой под воротом на огромном косматом мутанте.

– Ты совсем не рад этому? – тихо спросила Сашка.

– Рад, – сказал Глеб. – Конечно, рад, что ты?

– Я ведь вижу… Ты меня совсем-совсем не любишь, да?

– Не зли, а то сейчас река загорится. Гляди, уже тлеть начинает.

– Ладно, не люби… Только не бросай меня, ладно? Пожалуйста, Глебушка! Я не смогу жить без тебя.

– Да что за глупости? Не собираюсь я тебя бросать. Я теперь тоже без тебя не могу. Ты у меня одна. На всем белом свете.

– Ты переживаешь за Пистолетца, да?

– Конечно, переживаю. А ты разве нет?

– Переживаю. Где-то он сейчас?…

– Какая-то Палема. Деревушка еще дальше за Ильинским, в сторону Лузы. Конечно, если мать не врет.

– Ты ей не веришь?

– Я теперь никому не верю.

– Даже мне?

– Тьфу ты! Не цепляйся к словам. Вон, от реки уже дым пошел.

– Это туман. Красиво как… Словно мы все еще там…

Глеб понял, что хотела сказать этим Сашка. Он и сам сейчас невольно вспомнил те дни, когда они добирались сюда. Когда у них была цель. Когда в нем еще жила надежда… Он тогда еще не знал, что он ничей.

Словно подслушав его мысли – а может, так оно и было? – девушка крепче сжала тоненькими пальчиками огромную, волосатую руку мутанта.

– Ты мой! Слышишь? Ты мой! Навсегда. Я очень люблю тебя и буду любить тебя вечно.

Глеб, сглотнув, молча кивнул. А потом спросил:

– А ты хочешь снова туда?

– С тобой – куда угодно.

– Давай сбежим отсюда! – умоляюще глянул на Сашку мутант. – Угоним катер или пешком – все равно!.. Найдем Пистолетца…

– Конечно, как скажешь! Только нас все равно найдут. Они же знают, что мы пойдем к нему.

– И что же теперь, всю жизнь плясать под их дудку? – скрипнул зубами Глеб. – Я так не смогу…

– Зачем же всю жизнь? Если ты хочешь, мы непременно сбежим. Но сначала мы должны все продумать. У нас обязательно получится! Мы же умные, – подмигнула Сашка.

– И сильные, – улыбнулся мутант.

– И упрямые.

– И мы вместе, – неожиданно для себя сказал Глеб.

– И гори все огнем! – подняв наполненные счастьем глаза, засмеялась его жена.

Август 2013 г. – январь 2014 г.

г. Мончегорск

Вот мы и встретились снова, вновь нас на какое-то время связала та волшебная нить, которую можно назвать творческой или даже духовной сопричастностью. Она возникает всегда, когда автор (писатель, художник, композитор – не важно) создает, а читатель, зритель, слушатель воспринимает созданное произведение. Иногда между этими двумя событиями проходят месяцы, чаще – года, а порою – и вовсе века. В случае с писателями это справедливо лишь в отношении классиков, я не столь амбициозен и наивен, чтобы надеяться на подобное, но даже осознание того факта, что строки, которые я пишу здесь и сейчас, будут читать люди, живущие в сотнях и тысячах километрах от меня, через полгода, год, три от настоящего момента, повергают меня в некий священный трепет. Ведь это настоящее чудо, когда мои теперешние мысли и чувства связываются этой самой нитью с вашими мыслями и чувствами, дорогие мои читатели. Вы для меня сейчас – люди будущего, пусть и не очень далекого. Что же это такое, как не настоящая, действующая машина времени?

Но одно дело связаться, и совсем иное – сделать эту связь гармоничной и неразрывной, хотя бы на время вашего «подключения» к тому, о чем думал, что чувствовал и что хотел вам сказать я во время написания книги. Вы – проницательные и умные, вас нельзя обмануть одними лишь красивыми словами и картинками. Если мысли пусты, если чувства фальшивы – вы просто закроете книгу, отбросите ее, как ненужный хлам. Поэтому моя главная цель – достучаться до вас, до ваших сердец, быть с вами предельно искренним и правдивым, не опускаясь до легкомысленных заигрываний и соблазнений яркими фантиками, внутри которых вовсе не конфета, а серая, вязкая, неудобоваримая масса. Эта задача весьма непростая. Здесь существует очень тонкая грань между пустой бестолковой развлекательностью и нудным, пусть со многих сторон и «правильным», морализаторством. Я всегда стараюсь не скатываться с этой грани, выдерживая баланс между этими крайностями. Книга должна увлекать, но в то же время она должна заставлять думать. Наверное, это у меня получается не всегда – здесь судить вам, – но поверьте, что я очень стараюсь.