Максим Резниченко - Плетущий

Минуту я стою неподвижно, вдыхая прохладный чистый воздух. Здесь и сейчас – осень. Но в отличие от яви погода совершенно не ноябрьская. В высоком ясном небе видны кудрявые барашки белых облаков. Солнца нет, поэтому тени отсутствуют. Было бы удивительно увидеть солнце – символ света, тепла и радости – во сне человека, чье сознание и разум съедает безысходная тоска и отчаянная безнадега.

Легкий ветер ерошит волосы, когда я пересекаю пустынную улицу и вхожу в сквер. Мне нужно добраться до 5-этажного кирпичного дома – так называемой хрущевки. Обреченную тишину этого мира нарушает лишь звук моих шагов да шорох падающих листьев. Кроны невысоких деревьев горят алым и золотым. Ветер едва заметно усиливается, и шелест умирающих листьев становится громче. Я иду, не разбирая дороги – найти тропинку на покрытой листвой земле невозможно. Да и не нужно.

Серое ничто клубится вокруг меня стылой мглой, когда я «созерцаю», чтобы удостовериться в правильности пути и в отсутствии тварей. Есть только я и человеческий силуэт неподалеку. Искра света в нем гораздо ярче, чем у обычных людей. Этого мне достаточно, чтобы поверить словам Учительницы о том, что обладательница платка сможет прожить еще несколько месяцев. Ей хватит для этого внутренней силы. Однако я смею надеяться, что мое вмешательство сможет помочь неизвестной, и осень, воцарившаяся здесь, не станет последней. Что этот мир еще увидит солнце, и сюда придет весна. Если только ее достойно это скорбное и печальное место.

Чистый подъезд встречает меня сырой прохладой и зелеными стенами. Ступени обычной лестницы выводят на третий этаж и тянутся дальше. Мне уже не нужно «созерцать», чтобы определить, в какой из четырех квартир на лестничной площадке находится моя цель. Проклепанная и обшитая дерматином дверь, звонок на стене справа от нее. Я жму его кнопку, и по ту сторону раздается звук, отдалено похожий на соловьиное пение.

Чтобы не пугать незнакомую женщину, я оделся вполне обычно – без привычной одежды армейского типа, без бронежилета, шлема и других мелочей, что делают пребывание в чужих снах более безопасным.

Проходит несколько секунд после того, как я позвонил, и в квартире раздаются спешные шаги, потом – щелчок замка, и дверь распахивается, являя взору женщину средних лет. Она одета в голубое платье до колен и белые босоножки. Ее русые волосы аккуратно зачесаны, и мне в глаза сразу бросаются красивые золотые сережки в мочках ее ушей, выполненные в виде бабочек с инкрустированными светло-голубыми камнями. Какой-то миг ее серые глаза еще глядят на меня с радостью, потом становятся сначала удивленными, а затем – безразличными. Ее тонкие брови опускаются, а улыбка блекнет и исчезает с ее губ.

– Здравствуйте, – дружелюбно говорю я.

– Добрый день, – отвечает она едва слышно и отводит глаза.

– Я ваш сосед, – начинаю я, – по дому. Был только что на рынке, и меня попросили вам передать…

В моей руке за спиной появляется небольшой пакет с яблоками. Я протягиваю его женщине. Она непонимающе глядит на него, а потом в ее глазах мелькает интерес.

– Неужели Марина позаботилась? – спрашивает она.

– Да, – киваю, – Марина Яковлевна попросила зайти к вам и передать яблоки.

Женщина принимает пакет и спустя секунду говорит то, что я так жду услышать:

– Ну что же ты стоишь? Проходи. Проходи на кухню. Я сейчас чай поставлю. Ты будешь чай?

– Если вас не затруднит, – отвечаю, – и вы составите мне компанию.

Хотя я не ощущаю и не вижу той непонятной радости, с которой она открыла мне дверь, все же женщина начинает проявлять интерес ко мне и моему появлению. Она начинает хлопотать на кухне, крошечной, как и в любой «хрущевке». Что важно, помещение, выглядит чистым, опрятным и ухоженным. Как-то сразу видно, что все здесь находится на своих местах.

У окна, занавешенного короткими сиреневыми шторами, на подоконнике, стоят несколько цветочных горшков. Я особо не разбираюсь в декоративных растениях, но, судя по всему, это фиалки. Мое внимание привлекают фотографии в застекленных рамках как раз над столом, но пока говорить с хозяйкой о людях, изображенных на них, рано.

Чайник, закипевший на огне довольно современной на вид газовой плиты, свистит, тугой струей выпуская пар, и женщина отключает огонь. Потом она разливает в две белые чашки на столе передо мной заварку темного цвета, от которой исходит приятный чайный запах, и уже после наполняет их парующим кипятком.