Максим Резниченко - Плетущий

Работа собственного воображения зачастую играет решающую роль при создании или изменении миров. Здесь нет, и не может быть места притворству, скупости в эмоциях и лжи, потому что новый мир – как ребенок, он требует к себе много внимания и много любви, и позже он ответит тем же, только многократно сильнее. Новый мир, новый сон с готовностью встречает каждое изменение и принимает его, как должное. Он словно следит, как мне иногда кажется, за Плетущим, его создающим. И чем больше теплоты вкладывает в него человек, тем приятнее, уютнее и лучше во всех отношениях будет в нем находиться.

Три объемных пластиковых пакета с вещами Григория, что я собрал по всей квартире, лежат там, где я их и оставил. Сколько уже прошло времени? Не уверен, но, судя по моим внутренним ощущениям, не меньше полутора часов с тех пор, как я оказался во сне женщины.

Взяв сперва один из пакетов и спиннинг, я покидаю дом. На этот раз мой путь лежит в противоположную сторону – вверх по склону холма, на котором стоит новый дом. Зеленая трава здесь сменяется гравием и щебнем, что шуршит, убегая из-под ног. Спустя почти десять минут, я решаю, что хватит, и останавливаюсь. Где-то вверху раздается пронзительный крик, и я поднимаю голову. Птица-Страж высоко кружит надо мной, и я чувствую ее интерес.

Ничто больше в этом мире сейчас не требует моего внимания. Ни на что не направлено и части моего сознания. Все уже построено, выращено и создано задуманным мной образом. Все мои внутренние ресурсы свободны и готовы быть задействованными. Именно поэтому работа, которую я начинаю, протекает довольно быстро. Всего через четверть часа предо мной уже находится самый настоящий небольшой подземный бункер с толстыми бетонными стенами и массивной железной дверью, по которой и можно определить, что здесь вообще что-то есть, хотя саму дверь снизу, от дома, видно быть не должно. Не видно и бетонную крышу бункера, потому что она покрыта землей, на которой уже лежит слой гравия.

Дверь отчаянно скрипит, когда я тяну ее на себя и невольно морщусь от противного звука. Тусклая… нет, пусть будет яркая, лампа уже горит внутри. Сырой холод и запах бетона, будто я оказался на стройке. Небольшое помещение внутри – всего пять на пять метров, но и этого слишком много. Спиннинг, что я сжимаю в руке, занимает место в углу, а объемный пакет черного цвета – рядом с ним. Ну вот, остается перенести сюда оставшиеся мешки. Минут за двадцать я справляюсь с этой задачей, к которой, судя по всему, потерял всякий интерес орел. Мне с трудом удается разглядеть едва заметную точку в небе, в которую он превратился, поднявшись так высоко. Я несколько раз проворачиваю ключ, и замок в двери сухо щелкает, запирая путь в бункер, в котором спрятаны все мысли и воспоминания о любимом муже той, что замерла сейчас в безвременье у окна крохотной кухни в своей квартире. Пройдет время, когда она не просто свыкнется со смертью своего мужа, но и примет ее. «Достав» банку с желтой краской и кисть, пишу на двери, роняя на землю тягучие капли: «Ключи у меня. Максим».

Я верю, что наступит момент, и женщина сможет жить со своими воспоминаниями не только наяву, но и во сне. Я надеюсь, что этот момент наступит скоро. По сути, он наступит тогда, когда она сможет добраться сюда, минуя подъем и ту асфальтированную дорогу, что я сейчас прокладываю примерно на середине пути между ее новым домом и этим бункером. Невысокие черно-белые отбойники огораживают ее, но перешагнуть через них – дело секундное и не стоящее лишний раз упоминания. Эта двухполосная трасса станет для моей подопечной дорогой, путем новых открытий и возможностей, ведущих только туда, куда захочет она сама. Может быть, она найдет здесь то, чего ей так не хватает. Может быть, она здесь встретит кого-то. Может быть, она решится сесть в одну из машин, что наверняка будут здесь ездить. Может быть…

Только шорох осыпающихся из-под ног камней сопровождает мой обратный путь туда, где меня ждет удивительная женщина, чьей силы хватило не просто выстоять против твари, но и фактически уничтожить ее. Ну, а я, в свою очередь, совершил все, чтобы сделать ее жизнь безопасной, по крайней мере, во сне.

Несколько секунд я гляжу в окно, где в лохматых и сердито клубящихся темных тучах кривой, угловатой и ветвистой плетью, перечеркнувшей полнеба, застыла вспышка молнии. Замершие в воздухе капли дождя даже отражают ее свет, по-своему красиво сверкая.

Я встаю туда, где был в тот миг, когда женщина отвернулась, и, вздохнув, отпускаю время. Несмотря на свет лампы, вспышка молнии ослепляет, а спустя несколько секунд угрожающие раскаты грома разрывают эфир, с каждым мгновением становясь все сильнее. И когда кажется, что мир сейчас треснет и расколется на сотни и тысячи осколков от этого невероятного грохота, все стихает, и остается только шум дождя за окном.