Александр Афанасьев - Нет пути назад

То-то ему показалось, дом как вымер.

– Уходите…

– Что?

– Уходите… я… никому… не скажу…

Черт бы все побрал…

Граф подошел к столу. Вернулся с магнитофоном.

– Сударыня, это ваше?

– Да…

– Давно это у вас?

– Сегодня…

Твою же мать…

– Зачем вы это приобрели?

– Чтобы… поверили…

– Кто поверил, сударыня?

– Ее… Высочество… адмирал… Воронцов…

Граф закрыл глаза. Значит, с ними играют, и черт знает сколько времени. Воронцов знает, и регент, принцесса Ксения знает, и аресты не начались только потому, что им надо выявить всех участников переворота. Как только они выступят, им и конец. Скорее всего, Кронштадт, там они организуют штаб обороны, если выступление будет слишком сильным, переместятся на ударный авианосец и будут организовывать подавление восстания оттуда. Скорее всего, подразделения морской пехоты и морских котиков у них в руках, они и выступят на подавление переворота. Черт… он предупреждал, что отсутствие в их деле людей с флота, из морской пехоты смертельно опасно. В ответ смеялись про «водоплавающих». И досмеялись.

Надо бежать, пока не поздно.

– Послушайте…

– Да, сударыня.

– Я… не скажу… про вас…

– Это уже неважно.

– Слушайте… поселок… Дятлово… Финляндия… дача… Русалка… Сейф… в главной комнате… код… запоминайте… три… один… семь… два… один… пять… Берите все…

– Спасибо… сударыня.

– Аллах… с вами…

Граф сунул в карман пистолет, не вышел, а почти что выскочил за дверь. Быстро прошел в свою каморку… достал сумку… покидал в нее то, что могло пригодиться, включая ключи от арендованной на длительный срок автомашины «Хорьх», припаркованной в Автово на платной охраняемой стоянке. Проверил две пачки денег, русские рубли и рейхсмарки, пачки не толстые и не тонкие, купюры разных номиналов, достаточно, чтобы затеряться и выжить. Достал оба пистолета, и свой и Кейна, проверил их, один сунул за пояс, другой положил в сумку. Возможно, пригодятся…

Рука в кармане наткнулась на какой-то предмет… черт. Это был диктофон, выходя, он сунул его в карман.

Ладно, пусть будет…

Под руку попалась куртка из плотной, непромокаемой ткани, с капюшоном – худи. Единственная чисто английская вещь, какая у него была. Он надел ее и сразу почувствовал себя как в Белфасте или в Лондондерри. Куртка-худи, сумка с самым необходимым и три пистолета. Мысленно он проиграл первые такты русской песни, похожей на марш: «Пожелай мне удачи в бою». Да, это ему пригодится…

Быстро прошел к двери, отодвинул засов – тут на ночь запирали по старинке, именно что на засов. Выглянул во двор, держа наготове пистолет, ничего не увидел. Вышел… опомнился уже на полпути.

Подобрал камень и саданул им в окно. Зазвенело стекло… через несколько минут здесь будет полиция. А его уже здесь не будет…

Но надо спешить…

Улица перед домом была погружена во мрак: кто-то разбил фонарь.

– Ваше Сиятельство…

Граф остановился как вкопанный. Потом медленно повернулся.

Князь Воронцов стоял в двадцати шагах от него у машин. Не было ни наручников, ни полиции, ничего. Он изменился с тех пор, как граф видел его последний раз… его волосы были теперь темно-серого цвета, и он носил коротко постриженную бороду… но все-таки это был он.

– Что вам угодно, сударь?! Я вас не знаю! – громко сказал Сноудон, чтобы немного отвлечь внимание от приготовления к бою.

Граф расстегнул ветровку, и князь сделал нечто подобное. Только на нем был костюм-двойка, и он расстегнул пуговицы пиджака.

– Я предупреждал вас, что, если не оставите злого, ни вас, ни Англии больше не будет! – ответил Воронцов.

Граф отрицательно покачал головой:

– Англия будет всегда, милорд, хотите вы того или нет…

Улицу высветили фары, и граф рванул пистолет, рассчитывая на то, что шум за спиной его врага даст ему хоть немного преимущества. Выстрелы слились один в один. Падая на асфальт и судорожно пытаясь схватить хоть немного воздуха, граф Алан Сноудон услышал истошный женский визг – и это было последнее, что он слышал…

Лисий Нос. Место по-своему очень примечательное.

С тех пор как Его Величество император Николай Второй запретил использовать Петропавловскую крепость в качестве места для казней, Лисий Нос остался единственным местом, где производились экзекуции жителей столицы. Изначально предназначенное для казней «низкого люда» – аристократов казнили в крепости – со временем это место стало весьма престижным. Был даже роман «Лисий Нос» и стихи, кажется… Рейснер [74] Рейснер Лариса – поэтесса, писательница, очаровательная красавица, возлюбленная Льва Гумилева, поэта, путешественника и военного разведчика. В нашем мире спуталась с большевиками, умерла в 1926 году в возрасте 30 лет от тифа, вполне вероятно, отравлена большевиками. В этом мире тоже связалась с коммунистами, в 1922 году заочно приговорена к смертной казни за распространение коммунизма, соучастие в терактах, покушении на Его Величество. Бежала в Мексику. , которая чуть сюда не попала. Последние казни были проведены здесь в конце пятидесятых, после чего практика приведения приговоров в исполнение здесь вообще прекратилась. Сейчас государства убивали тайно, словно стыдясь…