Аарон Оллстон - В тылу врага-1 - Мечта повстанца

— Да.

— Я хочу напроситься с ними.

Несколько сикунд Тахирай молчала. Затем сказала: — Джайна, я не думаю, что это такая уж хорошая идея.

— Я так и знала, что все будут это говорить. Но папа с мамой думают, что Джесин…

У Джайны вдруг перехватило дыхание. Почему же так трудно произнести слово «жив»? Ответ пришел одновременно с вопросом: потому что она отчаянно хотела поверить в то, во что верила Лея, и не могла заставить себя сделать это. Она не могла позволить себе на что-то надеяться. У них с братом была связь через Силу, и эта связь давным-давно прервалась. Джесин умер, и тешить себя надеждами, что он спасся, значило обманывать саму себя, а в нынешнее время такой самообман мог оказаться роковым. Джайна сделала глубокий вдох и продолжила: — Они думают, что Джесин там. Я должна лететь туда… чтобы доказать, что он не там.

— Не делай этого, — тихо, но настойчиво сказала Тахирай.

— Я должна.

— Нет, не должна. По сути, очень вероятно, что из-за тебя Люка с Марой могут убить.

— Ты невысокого мнения о моем мастерстве.

— Высокого. — В голосе Тахирай не было ни извинения, ни раскаяния. — Но если бы все зависело от одного мастерства или мощи, ты бы попыталась послать Кипа Дэррона, не так ли?

— У Кипа не получилось бы. У них с Люком слишком много разногласий…

— Вот именно. Это я и имела в виду. Одного мастерства будет недостаточно.

— И что же еще нужно?

— Ну, тут еще это дело с двойней. Йуужань-вонги хотят заполучить и тебя, и Джесина, и, что бы они не задумали для вас, оно вряд будет к добру. — Тахирай на секунду отвернулась. — Джайна, стоит мне всего лишь подумать определенным образом, и я превращаюсь в йуужань-вонга — на столько времени, сколько могу выдержать. Это дело с близнецами — не случайное любопытство. Это одержимость. Там, где близнецы, глаза богов смотрят вниз. Близнецы искажают реальность вокруг себя. Они священны.

— Ну и что?

— Допустим, Джесин жив. Я надеюсь, что это так. Скажем, ты прилетаешь с мастером Скайуокером на Корускант. Тебя замечают, но сразу не хватают. Йуужань-вонги вдруг узнают, что оба близнеца на Корусканте. Чтобы найти Джайну Соло, они выделят намного больше ресурсов, чем для обнаружения группы диверсантов, даже если эти диверсанты — джиидаи, то есть джедаи. Так или не так?

— Ну… так. Но они могут меня и не узнать.

— Могут. Так ты рискнешь жизнями Люка и Мары, потому что «могут не узнать»?

В Джайне росло отчаяние. Это было похоже на один из тренировочных боев с дядей Люком, когда она только начинала учиться. Она теснила его, заставляла защищаться… а потом ей становилось ясно, что на самом деле его превосходящее мастерство превращало ее выпады в неуклюжие, неуравновешенные действия, ведущие к поражению.

Она проигрывала спор. Побеждала Тахирай, которая была не только младше ее на несколько лет, но и сама терзалась болью утраты Энакина.

— Люк и Мара не так близки к Джесину, как я. Я его близнец. — В глубине души Джайна знала, что это необоснованное утверждение, что Люк и Мара обладали достаточным мастерством, опытом и чувствительностью в Силе. Но именно это был ее главный аргумент, и она упрямо цеплялась за него.

— Поэтому вместо тебя полечу я.

— Ты?

Тахирай торжественно кивнула: — Кроме тебя, кто справится лучше? Я не знаю Джесина так, как ты, и в Силе я его не чувствую лучше тебя. Но я знаю его лучше, чем любой джедай, который не был в ментальной связке на том йуужаньвонгском корабле-мире. И никто — никто — не знает йуужань-вонгов так, как я; по крайней мере я знаю, как они мыслят.

Джайна смотрела на нее, не зная, чем парировать этот аргумент.

— Я думаю… — она чувствовала, что накал спора покидает ее, и почти без усилий погрузилась в раздумья. Она была уверена, что Люк одобрит замену.

— Сдается мне, тебя изрядно захватили эмоции.

— То же самое я бы сказала о тебе. Это возвращает нас к нашему вопросу. Не летит никто из нас или лечу я?

Джайна вздохнула, признав поражение. Странно, но она не испытывала ни гнева, ни досады. Просто она чувствовала себя более усталой, чем прежде.

— Ты.

Тахирай начала наклоняться в перед, чтобы обнять ее, но Джайна увернулась, прежде чем намерение переросло в действие. Она не хотела, чтобы Тахирай стала ей ближе. Тахирай будет страдать, когда Джайна умрет.

— Спасибо за заботу.

— Всегда пожалуйста… но ты, возможно, не захочешь меня благодарить, когда выслушаешь мое второе предложение.

В словах Тахирай скрывалось какое-то неохотное предостережение, и Джайна повернулась, чтобы посмотреть на нее более внимательно. На лице Тахирай была странная смесь эмоций: забота, понимание, боязнь причинить боль.