Алексей Оверчук: Тени войны

Григорий Алексеевич снова налил:

— Предлагаю просто дерябнуть. Без всяких тостов!

Мы выпили.

Профессор поставил рюмку на стол:

— А вот теперь нам с Василием надо отлучиться. Подготовить кое-что на завтра. Ты пока располагайся. Можешь книжки почитать. Глядишь, поумнеешь.

Они оба поднялись. Весьма шустро для людей, имеющих дюжину рюмок во лбу. Уже в прихожей я спросил:

— Надолго вы? А то, может, я прилягу.

— Да тут рядом! — махнул профессор.

Я постоял немного в прихожей. Заглянул в дверной глазок. Ушли? Ушли.

Я прошел в кабинет. У меня тренькала в голове одна мыслишка, и я хотел ее проверить.

Отодвинув картину на стене, заглянул в тайник. Под стеклом тускло поблескивал старинный кольт. Профессор с Васей успели вернуть его на место. Я стоял и смотрел на оружие. Сколько же людей они прибили из этого пистолета? Да как ловко придумано. Старинный кольт не проходит ни по одной картотеке. Пули, выпущенные из него, могут сказать криминалистам только то, что они отлиты еще в восемнадцатом или девятнадцатом веке. Когда они это выяснят, у них глаза на лоб полезут. Этому феномену будет только одно объяснение: Дункан Маклауд собственной персоной!

Пистолет закрывало стекло, прихваченное к стене миниатюрным замочком. Я взял со стола пепельницу и вдарил по стеклу. Брызгами осыпалась прозрачная преграда.

Я вытащил пистолет и взвесил на руке. А где у нас тут патроны? Полез в стол и нашел там коробку. Я вставил патроны в гнезда барабана.

Зная о молниеносной реакции племянника Васи, я рассчитывал только на внезапность. Они входят — я стреляю. Никаких разговоров. Все и так ясно. Они поубивали всех моих… всех моих…

Доказать через суд я ничего не смогу. Меня просто никто не станет слушать. И потом, еще неизвестно, что скажет суд, если я даже найду аргументы. Я ведь соучастник. Да и вообще! Какой суд?! Разведка — над правом, над личностью. Хладнокровные убийства превращаются в государственную необходимость. Любое насилие трактуется как исполнение служебных обязанностей.

За окнами стемнело. Квартира погрузилась во мрак. Страх начал выползать из темных стекол и расстилаться по комнате. Я мысленно придавил его ногой.

Я сидел под торшером в кресле. Потом вспомнил совет профессора: никогда не повторять киношных штампов.

Я переместился в прихожую. Потом устал там стоять. И снова вернулся в комнату. Но на этот раз сел на диван. С его края хорошо просматривалась прихожая.

План прост: заходят, включают свет, моя фигура пропадает во мраке комнаты. Они закрывают дверь и попадают в ловушку. Я начинаю стрелять, а в узком коридорчике им некуда деться. Все отлично и логично.

Клямснул замок. Я вздрогнул. Ладони мгновенно вспотели. Я направил пистолет в сторону двери. Она подалась. И в квартиру ввалились две фигуры. Не стали включать свет. Возились в прихожей с какими-то вещами. Какие-то чемоданы.

Я вытянул руку с пистолетом. Надо бить сразу, пока они не увидели меня. Я медленно стал давить на спусковой крючок. Собачка с ударным бойком медленно оттягивалась назад, чтобы долбануть по капсюлю. Неожиданно темнота щелкнула, и прихожая озарилась светом. Передо мной стояли НЕЗНАКОМЫЕ МНЕ ЛЮДИ.

Блиннн! Еще бы секунда — и они бы полегли! Но кто они?

Пожилой прошел в комнату. Я в последний момент успел спрятать пистолет за спину.

Щелкнул свет.

Пожилой остолбенело уставился на меня. Молодой тоже замер, словно увидел черта.

— Вы кто? — разлепил губы пожилой.

— Я… Алексей.

— Гм! Мне, наверное, это должно что-то сказать. Но я ровным счетом ничего не понимаю. Вы грабитель?

— Нет. Я тут жду своего знакомого.

— Знакомого? Вы ждете в моей квартире своего знакомого?

— Д-да.

— И как его зовут?

— Григорий Алексеевич Вяземский. Профессор.

— Это я…

— Кто — вы?!

— Григорий Алексеевич Вяземский. Профессор.

— У него еще племянник есть, — промямлил я. — Василий…

— Ну, я Василий! Я племянник! — агрессивно сказал молодой.

— Что за черт! — хлопнул я рукой по дивану.

— Вещи вроде целы, — тенью прошелестел за спиной профессора племянник.

— Похоже… похоже, меня обманули, — сказал я. — Извините, ради бога! Тут какая-то чехарда… Меня впустил сюда человек, назвавшийся вашим именем… Вы сами где были все это время?

— В заграничной командировке. С племянником.

— Это ваше? — Я достал из-за спины кольт.

— Да. Этот кольт… — Пожилой запнулся. Все-таки оружие. Все-таки стреляет. И все-таки у меня в руке.