Гарри Гаррисон - Стальная Крыса спасает мир. Ты нужен Стальной Крысе

К этому моменту все должны смотреть только на меня, поэтому я вытряхнул из тайника в рукаве световую мини-ракету и бросил ее на землю перед собой, предварительно закрыв глаза.

Вспышка обожгла веки, а когда я открыл глаза, перед ними плавали световые пятнышки. Я отделался легче, чем мои обидчики, – их всех временно постигла слепота, судя по их стонам и жалобам. Никто мне не препятствовал, когда я обходил их и каждого хорошенько пинал куда следует. Все взвыли и забегали кругами, а двое столкнулись и принялись немилосердно избивать друг дружку. Пока они развлекались таким образом, я обследовал их средства передвижения. Странные машины всего на двух колесах и никакого гироскопического механизма, чтобы стабилизировать их при движении. На каждой – одно сиденье, на котором верхом сидит водитель. Машины выглядели очень опасно, и у меня не возникло желания учиться ими управлять.

Что же делать с этими типами? Мне никогда не нравилось убивать, и я не стану затыкать им рот таким способом. Если это преступные элементы, а похоже, что так, вряд ли они станут заявлять властям об этом случае. Преступные элементы! Да ведь такие информаторы мне и нужны. Хватит одного, предпочтительней тот первый – не будет мучить совесть, если придется проявить к нему строгость. Он стонал, приходя в сознание, но глоток сонного газа снова погрузил его в бессознательное состояние. На нем был широкий, утыканный бляхами ремень – похоже, прочный. Я пристегнул его к собственному поясу, дружески обнял за плечи и поднял гравитатор в воздух.

Мы тихо и плавно поднялись и, отплыв прочь от шумной маленькой компании, направились к моему озерному приюту. Исчезновение товарища покажется им весьма таинственным, но если заявят властям – ничего не добьются. Я собирался уединиться со своим спящим компаньоном на пару дней и выучить язык этой страны. Речь у него, конечно, ужасающая, но это можно исправить позднее. Мой приют гостеприимно разевал рот мне навстречу, и я скользнул внутрь, безжалостно свалив свою обмякшую ношу на камень.

Пока он со стонами приходил в себя, я все отыскал и приготовил. Наслаждаясь сигарой из своего карманного запаса, я молчал, а он постепенно и болезненно возвращался к жизни. Долго чмокал губами, прежде чем открыть глаза, и сел, после чего застонал и схватился за голову. Да, мой сонный газ дает болевые побочные эффекты, но помня, как пленный наставлял на меня нож, я немного примирился с его страданиями. Потом он дико огляделся, выпучил глаза на меня и мое оборудование, зыркнул в сторону черного входа и совершенно неожиданно дал деру. Хотел выскочить из отверстия. И шлепнулся ничком, так как был привязан проводом за ногу.

– А теперь кончаем игры и начинаем работать, – беззлобно сказал я, сажая его опять спиной к стене, и пристегнул ему к запястью прибор – простой, но эффективный.

Я настроил его, пока пленный спал. Там были датчики кровяного давления и сопротивляемости кожи. Результаты выводились на контрольное устройство у меня в руках. Принцип детектора лжи. Была там и схема негативного закрепления. В нормальных условиях я не стал бы применять такую технику к человеку – обычно ее используют в лабораториях для экспериментов над животными, – но для этого человека сделаем исключение. Мы же играем по его правилам – так сэкономим время. Когда он начал выкрикивать что-то – гнусные, надо полагать, оскорбления – и попытался сорвать с себя датчики, я включил закрепление. Он взвизгнул и энергично затрясся под током. Ничего страшного – я пробовал на себе и установил болевой предел. Такую боль вполне можно вынести, но вряд ли кому захочется.

– Теперь начнем, – сказал я, – вот только приготовлюсь.

Он глядел во все глаза, как я прилаживал к вискам присоски мнемографа и включал ток.

– Ключевое слово, – я посмотрел на своего собеседника, – «урод». Начали.

Возле меня лежала кучка простых предметов, я взял один из них и показал ему. Потом громко сказал: «Камень» – и замолчал. Он тоже молчал, поэтому я включил закрепление, он подскочил и дико повел глазами.

– Камень, – спокойно и терпеливо повторил я.

Прошло некоторое время, прежде чем он стал усваивать. Я наказывал его за ругательства и не относящиеся к делу выражения и вдвойне наказывал за неправильное слово – на контроле было видно, когда он врет. Ему очень скоро надоело, и он решил, что проще всего называть слова правильно. Мы быстро покончили с названиями предметов и перешли к рисункам и показу разных действий. Я усвоил фразу «не знаю», благо она часто повторялась, и мой словарный запас рос. Микроволны мнемографа вбивали новый словарь в кору моего мозга не без болезненных побочных эффектов. Когда голова стала пухнуть, я принял обезболивающее и продолжал игру в слова. Вскоре их накопилось достаточно, чтобы перейти ко второй части курса – грамматике и структуре. «Как твое имя?» – мысленно произнес я и добавил ключевое слово «урод».