Колин Глисон: Маскарад с разоблачениями

Впрочем, Виктория не возражала: Филипп был хорош собой, обаятелен и, кажется, увлекся ею, как и она им. С первого выхода в свет он отыскивал ее на всех приемах… И однажды поцеловал, провожая через парк. Тогда-то он и настоял на том, чтобы Виктория называла его по имени, хотя они не были даже помолвлены.

Когда карета подъехала к дому леди Петронильи, Виктория терпеливо выслушала последние наставления матери и неловко вышла из кареты. Право же, эти юбки уж слишком пышны — под их тяжестью она едва не потеряла равновесие и наступила на подол.

Она искренне надеялась, что на этом вечере не будет вампиров.

Из вестибюля Виктория с матерью прошествовали в бальный зал. Дворецкий представил их как Марию-Антуанетту и Цирцею, ведь до полуночи все прятались за масками.

Вопреки намерению держаться холодно, Виктория поймала себя на том, что высматривает среди гостей Робин Гуда. Пальцы леди Мелли, словно когти, впились в ее локоть, давая понять, что мать не позволит ей затеряться в толпе, пока кавалер не найдется.

Но тут на них налетела пышная Афродита — ее юбки раздувались огромным розовым парусом. Леди Мелли выпустила локоть Виктории, чтобы приветствовать одну из двух ближайших подруг — герцогиню Фарнхем.

— О, Виктория, вы превосходно выглядите, — проворковала герцогиня, украшенная тяжелым гранатовым ожерельем и черными мушками. — Или мне следовало сказать «ваше величество»? Пожалуй, вам стоит немножко поправить маску, — добавила она.

— Действительно, — спохватилась леди Мелли, поспешно поправляя дочери маску и не замечая, что жесткий край царапает ей нос. — Что, если Бретлингтон или Бретлингтон-Лайс узнают тебя прежде Рокли? Тогда придется танцевать с ними. Какая жалость!

С последним Виктория не могла не согласиться, потому что Бретлингтон обдавал ее едким дыханием, без умолку рассказывая о своих борзых. Лайс, напротив, молчал, зато скалился, заглядывая ей за лиф и наступая на ноги.

Впрочем, в этот момент хлопоты матери принесли свои плоды. Виктория ощутила присутствие Филиппа за спиной раньше, чем тот заговорил. Быть может, его выдала любимая лимонно-розмариновая помада или просто между ними уже натянулась гудящая струна. Как бы то ни было, она медленно обернулась, не желая выдать свою радость, хотя он, конечно, знал, как она рада его видеть, и сразу поймала его взгляд за черной маской. Темные глаза под тяжелыми веками создавали ощущение глубокой задумчивости, но в их глубине угадывались юмор и чувственность.

— Неподражаемая прическа, ваше величество, — сказал он, снимая в поклоне мягкую шляпу с пером. — Просто чудо, что ваша стройная шея выдерживает такую тяжесть. И еще все эти камни и прочие украшения.

— Воистину, сэр Робин из Гуда, — отвечала она, — я надеюсь, что вы не замышляете избавить меня от груза упомянутых драгоценностей, прикрываясь заботой об облегчении моей бедной головки?

— Драгоценности? О нет, моя прекрасная королева! — отозвался Филипп, и его озорные глаза блеснули из-под маски. — Не драгоценности я желаю получить от вас.

Виктория чувствовала, что мать едва скрывает восторг, слушая их пикировку. У нее самой разгорелись щеки, а под ложечкой приятно защекотало.

Филипп, со свойственным ему чувством меры, выбрал этот момент, чтобы прервать шутку и повернулся к Цирцее с Афродитой. У обеих азартно блестели глаза, а пальцы безмолвно выражали восторг.

— Добрый вечер, миледи, — обратился к ним Филипп, снова сняв шляпу. — Как вы обе прекрасны в этот вечерний час! Надеюсь, вы позволите разбойнику похитить королеву на вальс, раз она отказывается расстаться со своими сокровищами.

— О, конечно! — воскликнула леди Мелли, основательно подтолкнув Викторию к Рокли.

К счастью, Филипп уже привык к энтузиазму леди Мелли и успел поймать Викторию за локоть, прежде чем та со всеми своими юбками споткнулась о его сапоги.

— Итак? — спросила она, интимно обхватив пальцами его теплую мускулистую руку.

И он увлек ее к танцующим. Только закончился сельский танец. Виктория разминулась с золотоволосым мужчиной в костюме средневекового лютниста. На нем была маска цвета крепкого чая, но топазовые глаза блеснули сквозь прорези и поймали ее взгляд.

По телу Виктории побежали мурашки, внутри что-то перевернулось — она его узнала. Пронизывающий взгляд и легкая усмешка в уголках полных губ. Несомненно, Себастьян Виже. Но что он здесь делает?

На этот раз Виктория все-таки споткнулась о проклятые юбки. Филипп плавно привлек ее к себе, оставшись на приличном расстоянии, и повел в танце на три такта.