Андрей Ерпылев - Песчаная война

Рядом с человеком рождался абрис разорванного пополам взрывом автобуса, смазанные от скорости силуэты истребителей, причудливые облака дыма… И люди, люди, люди, похожие на изломанных капризным малышом кукол, или куклы, похожие на мертвых людей…

– Я позаимствую у вас парочку? – раздался над плечом художника незнакомый голос, и Юра наконец очнулся, выходя из транса.

Неужели, как бывало обычно, когда погружался в «творческий запой» – так именовала подобные состояния одна из его многочисленных «рыженьких» – он позабыл запереть дверь номера? Когда накатывало вдохновение, с ним случались штучки и похуже – например забытый на газовой плите чайник или срочный заказ издательства, за невыполнение которого сулили «снять голову».

– Что? – непонимающе уставился он на худощавого мужчину средних лет, смутно кого-то напоминавшего: не то сталкивались когда-то в жизни, не то видел по телевизору.

– Я возьму пару ваших светильников? – терпеливо повторил незнакомец, указывая на составленные на угол стола незажженные, ждущие своей очереди свечи. – Ночь на исходе, возможно, они вам не понадобятся.

– Да-да, конечно! – Юра сейчас хотел только одного: чтобы досадная помеха была устранена, и он снова мог погрузиться с головой в знакомое далеко не каждому – может быть, только конченому наркоману или творческому человеку – состояние. – Берите сколько угодно.

– А чем это вы заняты? Разрешите? – не дожидаясь ответа, ночной гость взял со стола один из изрисованных «холстов», мимолетно глянул на изнанку, хмыкнув при этом (какой-то натюрморт, стилизованный под «малых голландцев», беспощадно вырванный из рамы), и принялся неторопливо изучать покрывающую сероватый картон карандашную вязь.

– Извините, – начал терять терпение художник. – Я должен работать, и вы… Ну, в общем…

– Мешаю? – кивнул сам себе мужчина. – Прошу прощения.

Он вернул на место рисунок и взял свечи.

– У вас не получается вот это выражение? – спросил он, и на его лице на мгновение проступило именно то выражение отрешенности пополам с предельной сосредоточенностью, что ускользало от рисовальщика так долго.

– Постойте! – встрепенулся художник. – Я должен зарисовать!

Но человек уже был у двери.

– Вы тоже там были? – спросил Юра ему вслед.

– Там – нет, – остановился на пороге гость. – Но таких лиц я навидался достаточно…

Компания сидела и лежала на сдвинутых под один из зонтиков шезлонгах в тягостном молчании.

Загорать, не говоря уже о купании, не хотелось, но еще меньше хотелось сидеть по номерам, пялясь в мертвые экраны телевизоров один на один со своими мыслями. Еще вчера совершенно незнакомые люди тянулись друг к другу, словно вместе тягостная безвестность была легче. Да, должно быть, так оно и было: недаром говорят, что человек – животное стадное.

– Искупаться, что ли? – Сергей сел и почесал волосатую грудь под распахнутой рубахой.

– С ума сошел? – тут же дернула его за руку Анна, будто благоверный предложил что-то из ряда вон выходящее. – И не думай!

– Да и не очень-то и хотелось… – Здоровяк снова завалился на лежак и закинул руки за голову.

– Подумать только. – Вика тоскливо смотрела на мелкую волну, лижущую кромку берега. – Я уже дома была бы сейчас…

– Ну да, дома, – фыркнула Татьяна. – В поезде бы тряслись еще.

– Лучше уж в поезде…

– Слушайте! – вдруг вспомнил Игорь. – А куда это Олег наш всезнающий подевался? Со вчерашнего дня его не видел!

– И я… И я… И мы тоже…

– Это… В Землю обетованную свою по бережку утопал, – буркнул Сергей, переворачиваясь на живот. – Ему тут недалече.

– Ну что ты на человека взъелся! – напустилась на мужа Анна. – Приличный человек…

– Ну да, приличный. Приличнее некуда. Только я, это, таких не любил, не люблю и любить не буду.

– Действительно, – подал голос Игорь. – Как-то вы, Сергей, не того…

– Да что б ты понимал? – привстал на локтях здоровяк. – Ты, это, соплив больно судить-то!

– Ребята, ребята, не ссорьтесь! – замахала на них руками Вика. – И так все плохо, а тут вы еще!

Хорошего действительно было мало.

Вдобавок к отсутствию света на отель свалились и другие напасти.

Привыкших к ресторанному изобилию людей ждало жестокое разочарование: ассортимент блюд шведского стола, еще вчера казавшегося неисчерпаемым, как сказочная скатерть-самобранка, стремительно скудел. Нет, немногочисленные повара выворачивались наизнанку, чтобы обеспечить поредевший контингент гостей питанием: на открытом воздухе, близ ресторана, с утра дымили мангалы, на которых исходили ароматным соком шашлыки и кебабы, цыплята табака и прочие деликатесы… Вот только попробовать все эти яства, памятуя о том, что холодильники не работают вторые сутки, а на дворе отнюдь не русская январская стужа, отваживались не все.