Геннадий Ангелов - Звёздный «Кентавр». Первая ступень

Несколько громких залпов и вспышек развеяли мрак. Я следил, как наши птички ударили по первому штурмовику. Огненное кольцо охватило вражеский корабль. Секунда, две, три, я считал время до взрыва. На пятой секунде сработали магнитные датчики бомб, и штурмовик взорвался. Взрывной волной задело остальные корабли и накрыло огненным шлейфом.

— Лёшка, — услышал я сзади встревоженный голос Юниты. — Сработала защита корабля и отключила реакторы. Я не смогла полностью блокировать систему. Мы беззащитны перед фаргами.

Не успев повернуться, я почувствовал мощный удар, за ним последовал второй и третий. Корабль получил серьёзные повреждения, теряя высоту начал падать. Запуск системы стабилизации ничего не дал. Приборы не слушались и запустились по схеме защиты. Корабль летел в бездну, набирая гигантскую скорость.

— Мы разобьёмся, — шептала испуганная Юнита и сжимала руками мои плечи.

— Командир, командир, — кричал Сенин, — скорость увеличивается, через минуту мы свалимся на Нэкс. Что делать?

Я тем временем пытался штурвалом выровнять корабль. Он не поддавался. Силовые тяги заклинило и это означало неминуемую гибель. Мы уже вошли в плотные слои атмосферы Нэкса, и сейчас должно было случиться непоправимое. Выпустив посадочные костыли, я затянул как можно крепче страховочные ремни и приказал это сделать Юните.

— Всему экипажу, пристегнуться, немедленно.

В последний раз я попытался выровнять штурвал и, напрягая все мышцы, давил на него. Что-то щёлкнуло и он начал вращаться. Я не верил такой удаче и потянул на себя штурвал. Нас выровняло и подхватили мощные потоки ветра. Заметив густые лесные заросли, я повернул к ним, уходя как можно дальше от скал. Сжав штурвал, я зажмурил глаза и приготовился к падению. Корабль падал на деревья, ломая широкие и косолапые ветки. Это и спасло нам жизнь. Три дерева лопнули, как мыльные пузыри, от тяжести «Стрекозы». Последовал глухой удар об почву и треск разлетевшихся вдребезги механизмов. Передние стёкла лопнули напополам. От удара желудок подбросило так, что ещё бы чуточку, и я бы выплюнул его. Вылетело несколько передних зубов и посыпалось битое стекло на голову. Свет погас, и воцарилась тишина, в которой смерть пыталась найти себе союзника.

Срывая ремни, я глубоко вдохнул и посмотрел на Юниту. Она сидела с опущенной на грудь головой, не подавая признаков жизни. И тут я обратил внимание на боль в ноге. Сняв шлем, я посмотрел на ногу. Из неё торчал огромный кусок стекла. Он пробил комбинезон и на несколько сантиметров кожу. Осторожно вытягивая стекло, я зажал рану рукой, останавливая кровь. Связи не было, и я приподнялся, скрипя оставшимися зубами. Выплёвывая выбитые зубы на пол, я достал аптечку и вытащил бинт. Разорвав упаковку, я перебинтовал рану, стягивая её и завязывая бинт на узел.

— Юнита, Юнита, — прошептал я и взял за руку, которая безвольно свисала с кресла. — Ты жива?

Я тормошил её, пытаясь привести в чувства, но она не реагировала. Выбираясь из груды битого стекла и прочих приборов, я выполз на коленях на лестницу. Корабль был мёртв, и только кое-где вспыхивали и горели провода, моргали цветные лампочки.

— Есть кто? — заорал я, выплёвывая сгустки крови. — Люди, отзовитесь…

В ответ было молчание, гнетущее и суровое.

Скатившись кубарем по лестнице, я ударился головой об косяк двери и завыл, как одинокий волк на луну. Сжав кулак, я стучал по обшивке, разбивая в кровь костяшки. Внизу послышался шум и движение. Хромая, я спустился в нижний отсек. На полу я увидел Сенина, он лежал на спине с куском трубы в груди.

— К-к-ком-ман-дир, — услышал я хрип Сенина. — По-мо-ги…

Подбежав к нему, я попытался вытащить трубу, чем доставил ещё большие страдания солдату.

— Я умираю, — шептал он. — Обещай мне, Лёшка, что если сможешь отсюда выбраться, то похоронишь меня на Земле.

— Не умирай, не умирай, друг, я помогу. Терпи, ты же «Кентавр».

Я смотрел на Сенина не скрывая слёз. Он лежал и с трудом дышал. Из рта шла кровь, глаза были стеклянными.

— Обещай мне, воля умирающего — закон, ты же знаешь это…

— Обещаю, — ответил я и положил руку на сердце. — Клянусь друг, я выполню твою просьбу.

Сенин сделал глубокий вдох и, улыбнувшись, замер. Это был последний вздох. Я закрыл ему глаза и перекрестился. После вытащил из груди трубу и отбросил её со злостью.

— Прости, что не смог помочь тебе…

На душе было гадко, и я побрёл по кораблю в поисках Ерофеева. Пропал Шарик, я звал его, но он не отзывался. Ерофеев лежал в куче хлама и тяжело дышал. Разобрав обломки, я помог ему подняться.