Сергей Павловский - Коготь Химеры

– Я сканировал его разум. Он незаурядный человек, он может справиться…

– Да, ты прав, я тоже читала его мысли: он сильный человек, он может справиться…

– Тебя, химера, пока никто не спрашивал.

– А я не собираюсь ждать, пока меня спросят. Я имею здесь право слова – как и каждая из нас, химер.

– Лично я против того, чтобы человек вмешивался в наши дела.

– А как, скажи на милость, ты собираешься остановить войну, которую люди ведут против нас?

– Они всегда любили войну, и всегда кто-то побеждал, а кто-то проигрывал.

– Да, но сейчас они воюют с нами, и я не хочу проигрывать.

– Я тоже не хочу.

– И мы ничего не можем противопоставить их бронированным машинам и самолетам.

– Неужели мы настолько слабы, что готовы сдаться и вверить наши судьбы жалкому человечишке?

– Мы не слабы, и мы победим – разумом.

– И потом, мы не вверяем судьбы человеку. Мы просто используем человека и сами будем им управлять.

– Если не зомбировать его разум, управлять этим человеком будет трудно.

– Химера права. Но если мы превратим его в зомби, он не сможет выполнить возложенную на него миссию.

– Что же ты предлагаешь?

– Мы будем направлять человека и помогать ему.

– Согласен.

– А я – нет.

– Будем решать большинством…

– Решено: мы используем человека. Химера будет помогать ему и станет посредником между нами и человеком. Как там его зовут?

– Док.

– Что ж, пора и честь знать. – Док поднял тяжелый рюкзак, перекинул его за спину, поерзал, притираясь к ноше. – Я ухожу.

«Уходи», – совершенно явственно услышал он в своей голове, словно химера произнесла слова вслух, а дальше, «на кочуме», размыто и неясно: «Если сможешь».

Поразительно, но за двое суток пребывания в логове химеры между ними наладилась телепатическая связь. Вернее, подобие ее – обрывки мыслей, слов, призрачных и далеких, химеричных, как и сама химера. Как и почему? Док не знал. Пока не задумывался над сутью явления. Собственно, эти двое суток он только и делал, что ел, пил и спал. Ел, пил и спал. На большее, даже на мысли, силенок не хватало.

Химера не мешала этому приятному, если честно, времяпрепровождению. Приятному потому, что за последние три года Доку ни разу не удалось отдохнуть по-человечески. Знавал он некогда и томную негу южных морей, и нежность декольтированных до трусов женщин, и тугую упругость смокинга, и звон теннисной ракетки, и изысканность ресторанных деликатесов, и заумный выпендреж всех степеней. То был не отдых – легкий, необременительный труд. Только здесь, в Зоне, он понял по-настоящему, что значит «отдохнуть по-человечески». А это значит досыта поесть – пусть обычной консервированной тушенки; выпить норму – пусть неразведенного медицинского спирта; и главное, выспаться вволю, безмятежно и спокойно. За семь лет в Зоне это удалось впервые. Обычно за ночь, если удавалось провести ее в надежном убежище, он просыпался раз пять-шесть. И сон был тревожен и чуток. Иначе нельзя – Зона. Этой ночью он проснулся всего один раз.

Разбудил его заунывный, тоскливый вой чернобыльского пса – предвестник близкого выброса и полнолуния. Все твари в Зоне редко подают голос, у некоторых, похоже, вообще нет голосовых связок. Но чернобыльский пес был и остается по сути собакой. Не псевдособакой – слепой, безмозглой и тупой тварью, в которой от собаки остались лишь нюх да название, – а настоящим, пусть и мутировавшим псом. Самое страшное, что основной составляющей частью мутации чернобыльского пса стала ненависть к человеку. К любому существу, которое хоть отдаленно напоминает человека. Старожилы Зоны утверждали, что стая слепых собак под предводительством, вернее, под телепатическим контролем чернобыльского пса редко атакует псевдоплоть, кабанов, крысиных волков – разве что сильно жрать хотят. Иногда атакуют снорков и кровососов, даже псевдогигантов. А вот бюреров, зомби и человека, особенно человека, слепые собаки, когда их направляет чернобыльский пес, атакуют всегда. Потому-то бюреры и предпочитают подземелья. Сказки сказками, но чернобыльский пес, как и все твари в Зоне, ощущал приближение выброса и, в отличие от других, мог выть. И этой ночью он выл.

Док очнулся и в зеленоватых сумерках, еще сквозь пелену сна, увидел, как вспыхнули два желтых пятна. Химера проснулась. Она не сочла нужным обратиться в серый туман, и Док ясно видел очертания тела. Тварь встряхнулась, сладко потянулась, зевнула и насторожилась – ее уши, два треугольных ассиметричных нароста, выдвинулись из головы, словно локаторы. Она замерла на мгновение, вслушиваясь в далекий вой пса. А затем… Затем Доку показалось, что она улыбнулась. Улыбнулась – и тенью выскользнула из логова. «Удачной охоты», – буркнул вслед Док и снова провалился в черную пропасть сна.