Василий Воронков - Лидия

— Что… — выдавил я из себя. — Что это…

Голова нетерпеливо покачивалась, просверливая меня своим ярким электрическим взглядом.

— Спааасибо! — проскрежетала она, неестественно растянув слово. — А теееперь…

Раздался резкий звон — так, что я невольно зажал уши руками, — но уже в следующее мгновение голос зазвучал спокойно и ровно, как бездыханная речь методичной машины, бесстрастно воспроизводящей чужие слова:

— А теперь назовите своё имя.

— Имя? — Я невольно сделал несколько шагов назад, к кровати, всё ещё продолжая смотреть на нервно вздрагивающий на кронштейне череп. — Но… кто вы? Где… Где я нахожусь?

— Назовите своё имя! — повторила уродливая башка.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы унять паническую дрожь во всём теле.

— Алексей, — сказал я. — Меня зовут Алексей Тихонов. Я техник-навигатор третьего разряда корабля Земли Ахилл. Код красно…

— Достаточно! — перебила меня голова и пугающе вытянулась на кронштейне. — Назовите свой возраст.

— Двадцать шесть лет.

— Место учёбы.

— Московский технологический университет, — послушно сказал я. — Отделение авиакосмических…

— Девичья фамилия матери.

— Что? — удивился я. — Но моя мать… У меня фамилия матери, не отца…

Голова вздрогнула, и её яркий электрический глаз любопытно мигнул.

— Что здесь происходит? — спросил дрожащим голосом я. — Что это… за устройство? — Я невольно посмотрел в потолок и сощурился от света. — Где я нахожусь? Где Лида?

— Достаточно! — резко сказала голова.

Кронштейн уродливо согнулся, и лошадиный череп поднялся к потолку. Страх, оглушивший меня поначалу, медленно отступил, и вдруг сменился гневом.

— Что значит достаточно?! — прокричал я в потолок, едва справившись с новым приступом кашля; ноги мои дрожали, мне хотелось сесть на кровать, но я упорно продолжал стоять посреди комнаты. — Вы не имеете права! Я требую, чтобы вы мне всё объяснили! Где я? Кто ещё…

— Сядьте на кровать, — сказала, отрывисто кивнув, голова.

— Что? — Я вновь хотел закричать, но сил уже не оставалось. — Да что вы…

— С-с-с-ся-ся-сядь… — Лошадиный череп затрясся на кронштейне в приступе механической эпилепсии и стал беспомощно заикаться, силясь выдавить из себя единственное слово. — Ся-ся-сядь… сядь-сядь-сядь-ся…

Под потолком вновь раздался разрывающий барабанные перепонки звон, и я зажал уши руками.

— Хватит! — взмолился я. — Не надо!

— Пожалуйста, — произнесла металлическая голова.

Я посмотрел в её электрический глаз.

— Сядьте на кровать. Пожалуйста. Сядьте на кровать.

Я так ослаб от волнения, что уже не мог сопротивляться. Я сел на хрустящий полиэтилен и удовлетворённо вздохнул, вытянув уставшие ноги.

— Спасибо, — кивнула голова. — А теперь встаньте.

— Что? Зачем? Что вам нужно от меня?

— Пожалуйста! — заскрипел голос, вновь сбиваясь со своего ровного ритма. — Выполняйте распоряжения, встаньте с кровати.

— Я не сдвинусь с места, — сказал я и тут же сам поразился, с какой твёрдостью это прозвучало, — я не сдвинусь с места, пока вы мне всё не объясните. Где Лида? Мы военнопленные?

— Мы… иии… Лида…

Голос заскрежетал и тут же утонул в вопле помех; звук доносился со всех сторон, и лошадиный череп вновь нервно закачался на кронштейне, а у зарябило в глазах. Я невольно вскочил с кровати, однако ноги мои подкосились, и я повалился на пол, едва успев выставить перед собой руки. В ту же секунду истеричный треск прекратился, и надо мной повисла тишина.

Свет в комнате стал ещё ярче.

— Спасибо за сотрудничество, — спокойно произнесла голова и застыла над полом.

— Это всё? — спросил я. — Вы мне хоть что-нибудь скажете? Почему я здесь?

Странный робот продолжал неподвижно висеть на кронштейне, его единственный глаз погас, и теперь эта чудовищная конструкция ещё больше напоминала уродливый лошадиный череп, обшитый металлическими пластинами.

— Эй! — крикнул я. — Здесь кто-то есть?

Я был уверен, что свет в любую секунду погаснет, и я вновь окажусь в плотной, осязаемой темноте, от которой уже начинал сходить с ума.

Я осторожно приблизился к висящему над дверью лошадиному черепу, по-прежнему не подававшему признаков жизни. Кронштейн застыл в неестественной позе, как вывихнутое плечо, и вся эта конструкция казалась мёртвой, окоченевшей — невозможно было поверить, что ещё несколько секунд назад голова раскачивалась над комнатой, хищно сверкая своим красным глазом.