Дмитрий Корниенко - Фиолетовая звезда

— Ты хочешь сказать, что душе тоже отмерен срок, как и телу? — заинтересовалась Кея. — И душа начнет умирать, оставь ее жить дольше положенного срока, пусть и в молодом теле?

— Да. И мне кажется, что душа — это тот заряд энергии, который рассчитан на жизнь человека, на ее совместное проживание с телом, и вместе телом она стареет и истончается, — сказал Андрей. — Хотя говорят: тело смертно, а душа вечна, ведь душа — это внутренний мир, божественная природа человека, дающая жизнь, ощущения, чувства. Но откуда она приходит и куда уходит — не ясно. Ясно лишь, что уходит она совсем не такой, какой приходит в тело при рождении.

— А может, это тело своей молодостью взрывает в человеке эмоции и порождает страсти? Химические процессы влияют на сознание. Если ты выпьешь вина, Андрей, в тебе же просыпается кто-то очень энергичный или, наоборот, сонный?

— Возможно. Давай представим, что тело будет заряжать душу энергией, подпитывать ее, — сказал Андрей. — И представь себе очень мудрого, опытного человека, который достаточно пожил на своем веку и хорошо разбирается в окружающем мире. И вот он переселился в новое тело. Долго жил. Снова переселился и снова долго жил. А потом еще и еще. Сколько же всепонимания, цинизма и усталости будет в таком тысячелетнем человеке? Опытный, мудрый, разбирающийся в людях человек по поступкам, по глазам, по интонациям уже будет определять мотивы и желания других. Он будет так хорошо знать людей, что по взгляду сможет читать мысли. Разве способен он будет любить, если любовь — это всегда розовые очки? Разве способен он будет дружить, если дружба — это общность интересов. А какая общность интересов может быть между стариком и младенцем, если младенцами для него будут все остальные? Ведь у ребенка все написано на лице. И как жить такому старику? Его ничто не будет интересовать, даже собственные дети, потому что дети — это и есть бессмертие для обычного человека.

— И ты бы отказался? — спросила Кея. — Ты бы сам отказался от бессмертия, зная, что это скучно?

Андрей устало улыбнулся.

— Мне бы свое тело отстоять, а другого мне никто и не предложит, — ответил он. — Кстати, как бы по возвращении на Землю мне опять не начал сниться Командор. Я уже забыл о нем, но забыл ли обо мне он?

— Я постараюсь со временем разыскать Кунса. Попробую точно узнать все тонкости, связанные с твоим делом, — сказала Кея и чуть игриво, нараспев протянула: — С делом о новом теле для Командора.

— Надеюсь, ты не жалеешь, что тебе попался такой незадачливый Командор?

— Не жалею, — улыбнулась Кея. — Хоть мы с тобой и не сделали ничего для спасения этого мира, но приключение было интересное.

К иллюминаторам прильнул космос. Уже дала о себе знать невесомость, с которой не могли справиться поврежденные генераторы. Андрей отстегнул ремни и переместился вперед: напоследок ему хотелось рассмотреть Крон. Планета была видна отчетливо, хотя уже нельзя было сказать, где там Дворец Адранта, а где кратер Карабо. Подплыла посмотреть Кея, и ее волосы рассыпались и касались Андрея.

— Задаю координаты, — сказал Дрэйд. — Итак, Земля…

В этот момент Андрей, скользивший взглядом по Крону, увидел, как вспыхнуло ярчайшее пятно, которое стало быстро увеличиваться в размерах, словно поедая поверхность. Он непроизвольно ахнул, и Дрэйд тоже повернулся к иллюминатору. Пятно разрасталось с непостижимой скоростью, и с его полюсов по планете побежали трещины, заполненные алым.

— В капсулы! — закричал Дрэйд, первым сообразивший, что происходит. Ударом кулака по кнопке он подтвердил параметры прыжка, толкнул Андрея с Кеей к выходу из рубки и бросился вслед за ними, оттолкнувшись ногами от пульта. Быстро перебирая руками по переборкам, Андрей лихорадочно обдумывал возможные причины катастрофы, и все они сходились на Разрушителе. Подплыв к своей капсуле, он неуклюже забрался внутрь, опустил крышку и стал ждать. Пошел снотворный газ. Колотившееся в груди сердце стало успокаиваться.

«Последний прыжок, — подумал Андрей. — Последний прыжок. Только бы успеть».

За иллюминаторами была ночь. Кея первой сбросила ремни, поднялась со своего кресла, потянулась и сразу куда-то удалилась. А Андрей все еще сидел, понемногу приходя в себя, и никак не мог поверить, что он возвратился.

Дрэйд развернулся в кресле и, не мигая, уставился на него.

— Так кто ты такой? — наконец спросил он, и глаза его смотрели без всякого выражения, словно заранее готовились к любому ответу.