Светлана Прокопчик: Корректировщики

Савельев начал припоминать. Кажется, был такой скандал… Ведущего прогнозиста Центрального управления перевели в штатные сотрудники Давыдовского отделения после того, как тот выдвинул антинаучную идею. Что-то о том, что Поле может реинкарнировать корректировщиков древности, если к тому есть соответствующие показания. В числе показаний — вера народных масс во “второе пришествие”. И у таких возрожденцев импульс должен быть прямоугольным. Прогнозиста тогда едва в психиатрическую клинику не отправили.

— Импульс действительно прямоугольный, — подтвердил Савельев. — Но, думаю, это не то, что вы предсказывали. У нас переход из пост-режима в реал-тайм.

— Это невозможно, — усмехнулся Моравлин.

— Но это факт.

— Ошибаетесь. Во-первых, это может быть наводка. Реал-тайм корректировщик просто стоял рядом, и вашего феномена “наэлектризовало”.

— Мы всех протестировали.

— Значит, не всех. Кого-то упустили. Не верите? Сами увидите в ближайшее время, — убежденно сказал Моравлин.

— Жаль, — сказал Савельев. — А вы прогнозировали появление кого-то вообще или конкретной личности? Интересно, кого нам ждать…

— Вещего Олега, — твердо и спокойно ответил Моравлин.

16 августа 2077 года, понедельник

Московье

Звонков раздраженно оттолкнул от себя настольный компьютер. Жалобно тренькнув, тот вместе со столом отъехал к стене.

— Но ведь это же бред! — воскликнул Звонков. — Послушайте, Иван Сергеич, давайте начистоту. Тот прогноз, который вы сделали, совершенно антинаучен.

— В той же степени, что и все остальные прогнозы. Если хотите, все наши попытки теоретизирования вокруг Поля — гадание на кофейной гуще. Не более.

— Нет, ну вы поймите, — это ж нонсенс! Вы утверждаете, что для корректировки не нужен корректировщик, что воздействие вполне может быть осуществлено слиянием грез большого количества людей, вдохновленных единой верой…

— Совершенно верно. Такова природа большинства религиозных чудес. Христианских, в частности.

— Если с корректировкой может справиться толпа любых болванов, зачем тогда обществу мы, как вы думаете? — ехидно заметил Звонков. — Зачем ему Служба информационной безопасности вообще?

Моравлин закинул ногу на ногу, обхватил колено сцепленными в замок пальцами. И очень спокойно, с оттенком некоторой грусти спросил:

— Выходит, все, что подрывает ваш авторитет как офицера Службы, является антинаучным? Александр Иванович, а вы уверены, что Поле согласилось бы с вами? Что ему вообще есть дело до вашего самолюбия? Вы просто боитесь его, а потому верите не в Поле, а в свое представление о нем.

— Я ни во что не верю. — Звонков начал злиться. Он терпеть не мог, когда его уличали в страхе перед Полем. В страхе, которым страдали все офицеры Службы, не обладавшие даром ясновидения или корректировки. — Поле — одна из форм существования материи, а не религия. И уж тем более не Бог.

Оба замолчали. Моравлин не спешил доказывать свою правоту. Он пять лет подряд, как идиот, что-то кому-то доказывал. Пришло время молча собирать плоды.

— Ну, хорошо, — с усилием над собой признал Звонков. — Возможно, вы правы. Признаю, я действительно среагировал на болезненный намек на непригодность большинства офицеров Службы к работе в Поле. Я готов даже допустить, что ваша версия о коллективной корректировке и реинкарнации имеет право на существование. В конце концов, она ничем не лучше наших методов поиска корректировщиков древности по легендам и преданиям. Но почему же именно Вещий Олег?

— Потому, что именно он был центральной фигурой неомифотворчества в первой половине двадцать первого века. В России тогда Вещего Олега возрождали в каждом третьем произведении массового искусства, наряду с эльфами. Вообще, эта идея — возродить кого-нибудь великого, чтобы восстановить Закон и Порядок на нашей земле, — владела тогда почти всеми умами. Причем по невежеству народ иногда пытался поднять из могилы великих антикорректоров вроде Сталина. И мифотворцы, естественно, отразили народные чаяния, не сговариваясь выведя вперед Вещего Олега. Почему? Во-первых, он подходит для героя именно мифа: он загадочен, он пророчит, он не от мира сего. Во-вторых, Олег Вещий все-таки по праву может считаться создателем русской государственности. И, кстати, он именно тот человек, который однажды уже дал нам Закон. Это привлекало. А привлекательно созданный образ, в свою очередь, собирал толпы людей, искренне в него уверовавших.