Андрей Быстров - Если останемся живы...

— Эндрю… Ты пришел. Теперь мы всегда будем вместе, правда?

— Да, — тихо пообещал он. — Теперь всегда.

— Если бы тебя убили, я бы умерла. Но мы живы.

— Да. Оба живы.

Пальцы Саманты обняли его запястье.

— Нам некуда торопиться, Эндрю… У Господа много времени. Небеса могут подождать.

Пишущая машинка тарахтела так, словно Лесли Энджел не статью писал, а отстреливался от невидимых врагов. Стопка бумаги слева на столе росла с каждым часом, росла и гора окурков в пепельнице, а вот уровень виски «Джони Уокера» в бутылке заметно убывал.

Собственно, это пока была не статья, а рабочие материалы для нее — Лесли описывал собственные приключения и расшифровывал магнитофонные записи. Он основательно готовил информационный атомный взрыв, который вознесет некоего Энджела на вершину американской журналистики.

Раздался звонок в дверь. Лесли чертыхнулся, раздавил в пепельнице очередной окурок и поплелся открывать с рюмкой в руке.

На пороге стоял совершенно незнакомый ему человек в сером костюме, от которого за милю веяло затхлостью коридоров официального Вашингтона. Радужные оболочки глаз посетителя отличались по цвету, что придавало его лицу странное, еще более холодное выражение.

— Мистер Лесли Энджел? — осведомился гость.

— Да, это я, — буркнул Лесли и отступил. Пришедший невозмутимо проследовал в кабинет, окинул взглядом машинку, пачку бумаги на столе, и вытащил из каретки недопечатанный лист.

— Эй, по какому праву вы здесь распоряжаетесь? — начал злиться Лесли. — Кто вы такой?

Незнакомец положил лист на отпечатанную стопку.

— Мое имя Рэнсфорд. Томас Рэнсфорд из Агентства национальной безопасности. Как я вижу, вы пишете статью?

— Да, пишу, — вызывающе заявил Лесли, — и напишу, черт меня побери, будь вы сам святой Петр из службы хорошей погоды.

На бесстрастном лице Рэнсфорда не отразилось ни капли эмоций. Не дожидаясь приглашения, он сел на стул у двери:

— У вас, мистер Энджел, должен быть контракт с мистером Коллинзом, можно взглянуть на него?

— Есть контракты и с мистером Шалимовым, и с мисс Ларреной, — вызывающе сказал Лесли и бросил на колени визитера подписанное Коллинзом обязательство. Тот спокойно и обстоятельно прочел документ, не пропуская ни строчки.

— Что ж, мне все ясно, — сказал Рэнсфорд. — Не ясно скорее вам.

— Что? — ухмыльнулся Лесли, прикладываясь к рюмке.

— Да вот, смотрите. — Рэнсфорд отчеркнул ногтем одну строку и вернул документ Энджелу. — Там сказано: «Настоящее соглашение вступает в силу с момента снятия режима секретности».

— Ну и что из этого? — запротестовал было Лесли, уже понимая, что его берут за глотку.

— А то, что режим секретности не снят, мистер Энджел, — отрезал Рэнсфорд холодно. — И снят не будет. Ни через двадцать лет, ни через сто. Никогда.

— Вы обманули меня! — в ярости закричал Лесли, сжимая кулаки. — И пытаетесь запугать!

Рэнсфорд встал, приблизился к Лесли и положил руку ему на плечо. Впервые с тех пор, как он раскрыл рот, в его голосе проскользнули человеческие интонации.

— Сочувствую вам, мистер Энджел. Я знаю, как важна была для вас эта статья. Но как гражданин Соединенных Штатов вы должны понять и нас.

Публикация этого материала нанесет непоправимый урон интересам страны. Подумайте об этом. До свидания.

— Вы даже не забираете бумаги? — бросил Лесли ему вслед. Рэнсфорд обернулся.

— А зачем? Если вы решитесь на безумие, вы восстановите их, нет? Но я верю, что этого не случится.

…Лесли остановил машину на пустынном пляже Хьюстона. Уже совсем стемнело, речная зыбь блестела в свете фар. Первым делом он зашвырнул далеко в реку кассеты, потом принялся ожесточенно рвать листы и кидать в волны. Ветер относил клочки назад, Лесли собирал их и выбрасывал снова, а они не хотели опускаться на воду и танцевали в конусовидных лучах, как белые бабочки.

Лесли воевал с ветром, и соль предательских слез щипала кожу лица.

Большие белые бабочки — вот все, что осталось от его мечты.

Студия Астрид Шеллинг в Сарасоте в темноте флоридской ночи сверкала многоцветным бриллиантовым ожерельем радужных огней. Из окон доносились обрывки музыки и смеха, стоянка перед домом была запружена десятками машин. Когда Корин подрулил к студии на взятом напрокат скрипучем «Линкольне», оказалось, что и приткнуться некуда.

— Я предупреждала тебя, что мы опоздаем, — укоризненно сказала Стефи.