Андрей Быстров - Если останемся живы...

— Куда? — задал Шебалдин риторический вопрос. — Скрыться может Бертенев, я или вы. А фигуре такого масштаба, как Рубинов, не затеряться в этом мире, и он это знает.

— Что же он предпримет?

— А что бы вы предприняли на его месте, Леонид Савельевич?

Ласкеров размышлял недолго.

— Пожалуй, я пошел бы тем же путем, что и Бертенев. Постарался бы договориться. Как и Бертенев, Рубинов не может не учитывать два фактора: что открытый суд над ним исключается во избежание правительственного кризиса и что у нас крайне мало времени. У него сильные козыри. Он должен назначить нам встречу и оговорить гарантии безопасности.

— Так я звоню, — подытожил Шебалдин.

— Звоните.

Ласкеров ошибся в одном пункте. Генерал уже принял решение, и оно отличалось от прогнозов контрразведчика. Как только ему доложили о побеге Шалимова из клиники, он понял, что проиграл.

Да, он согласился встретиться с Ласкеровым и Шебалдиным, но не для того, чтобы обсуждать гарантии личной безопасности.

Рубинов пригласил гостей в дом. Если бы не потрепанный вид Корина, этих четверых можно было бы принять за собравшуюся для преферанса компанию, особенно когда они расселись в креслах у ломберного столика перед незажженным камином.

— Мне начинать или начнете вы? — обращаясь к хозяину, официальным тоном спросил Шебалдин. Не дождавшись ответа, он продолжил: — Мы приехали не для того, чтобы арестовать вас. Напротив, мы предлагаем…

Рубинов недослушал, устало махнул рукой.

— Не надо. Это не имеет значения. Я принял аманитин.

Корин похолодел. Аманитин был одним из самых чудовищных ядов, известных в фармакологии.

Мгновенно всасываясь в кровь, он вызывал непоправимые разрушения в клетках печени, почек, в центральной нервной системе. Клинические симптомы — неукротимая рвота, резкие боли в животе, слабость и ведущие к смерти судороги — проявлялись лишь спустя десять-двенадцать часов, иногда даже сутки, но в это время организм был уже фактически мертв. Противоядия не существовало.

— Не надо соболезнований, — генерал грустно улыбнулся. — Я умру без мучений. Когда я почувствую первые признаки, то застрелюсь. Мне просто не хотелось, чтобы вы помешали мне сделать это…

Рубинов встал, извлек из сейфа пухлую записную книжку в черном кожаном переплете и протянул Шебалдину.

— Здесь все. Я человек старой формации, не люблю этих компьютеров и прочего… Все в этой книжке. Координаты и чертежи базы, имена и адреса лиц, задействованных в операции с исчерпывающим описанием роли каждого, вертикальная и горизонтальная структура организации. Передайте это в ЦРУ, Станислав Михайлович, хотя Корину сподручнее… Ядерной атаки не бойтесь, это блеф…

— Мы знаем, — кивнул Шебалдин, бегло перелистывая книжку.

— Да? — глаза генерала блеснули живым интересом, но тут же снова потухли. — Откуда?

— Бертенев, — отрывисто обронил Шебалдин. — Он к тому же дал нам снятую им видеокассету, где вы беседуете с Ратниковым.

— Вот как, — вздохнул генерал. — Впрочем, все равно… Операция была обречена с того момента, когда не удалось убрать Шалимова на «Атлантисе»…

Или, может быть, в свете отдельных событий, раньше — когда сорвались покушения на Коллинза и Корина — простите уж, Сергей Николаевич… Господа, — генерал намеренно употребил это слово, — в книжке одни сухие факты. Если вы хотите узнать больше, поторопитесь…

Рубинов откупорил бутылку с коньяком, налил четыре рюмки.

— Выпейте со мной на прощание… Да пейте же!

Когда вам станет известно все, вы поймете, что не такой уж я монстр…

Корин поднял рюмку и отхлебнул терпкий напиток. Генерал откинулся на спинку кресла, выдержал минутную паузу.

— Я буду рассказывать, а вы по ходу задавайте вопросы, если что не ясно… Идея зародилась у меня еще в 1988 году, когда я работал с академиком Савиным над альтернативной программой СОИ.

Ядерный шантаж — выдумка не новая, в фантастических романах такое сочиняют сплошь и рядом.

Но в реальной жизни стеной встает проблема. Частному лицу или группе лиц, каким бы влиянием они ни обладали, практически невозможно заполучить ядерные боеприпасы или оружейный плутоний-238.

Невозможно здесь, на Земле. Но там, в космосе, на орбите болтаются чуть ли не тонны этого самого плутония! Нельзя ли добыть его оттуда?

Рубинов проглотил коньяк, налил снова.

— Эта мысль не давала мне покоя. Сначала я вынашивал планы каким-то образом воздействовать на любой военный спутник, перевести его на низкую орбиту и по баллистической кривой спустить в определенный район на Земле, где его разберут по винтикам мои люди. Но элементарный расчет показывал, что бериллиевые оболочки не выдержат удара при падении. Я мог вызвать экологическую катастрофу, только и всего. Это совершенно не отвечало моим целям.