Владимир Стрельников: Обрести свой мир

— А ведь твои хозяева в гости уехали, Цезарь. И где они теперь, даже не знаю. И что с тобой делать, тоже. Ты кусаться будешь? — осторожно подходя к псу, спросил я. Тот завилял обрубком хвоста. Несмотря на страхолюдный вид, Цезарь был очень добрый пес. Я отцепил карабин от ошейника. Цезарь встал на задние лапы, оперся передними мне на плечи, лизнул меня в нос и одним прыжком перемахнул забор.

— Ладно, соскучишься, придешь. — Я только взялся за крылец, и потащил его к дому, как громкий всплеск привлек мое внимание. В большой луже под забором плескался огромный осетр. Вот это да, я их только на картинках видел! В нем метра полтора, не меньше!

— Ну, тобой я займусь позже! — и я потащил крыльцо и по пуду грязи на своих кирзачах. Хорошо хоть так обуться дотумкал. Елки, сколько грязи. Приволок крыльцо, поставил на него и запустил генератор, воткнул кабель в розетку. Ну вот, да будет свет!

Вдруг сзади раздался визг супруги. Я подскочил на месте от неожиданности и обернулся. Алиса сидела в огромной луже на брусчатке двора возле открытой двери Окушки. Из машины тонкой струйкой вытекали остатки воды. Стараясь не засмеяться, поднял жену и отправил наверх переодеваться.

На повороте показалась отцова Газ-24. Никак он ее на новую менять не хочет. Правда, не смотря на двадцатилетний возраст, она выглядит как конфетка. Сверху на багажнике была увязана куча всякого имущества. Задний багажник тоже был набит так, что не закрывался. Волга подъехала, и я увидел, что и заднее сиденье забито вещами, поверх которых лежал в чехле Димкин телескоп (5000 зеленых, между прочим, заработал на гонорарах за периодику про астрофизику).

Я залез в Егеря и переехал на обочину. Из Волги вылезли отец и брат.

Закончив обнимания (дети так и висели на деде), я попросил отца:

— Пап, останься здесь, пожалста, пока мы с Димкой воон тот магазинчик не проверим — я показал на «Охотник за трофеями». — В доме Сайга — 12, Алиса покажет, а вон в той луже осетр плавает, и уха и шашлык. А магазин проверить надо. А то потом кто-нибудь другой проверит. Ладно? — Сухая жена вышла из двери и стала здороваться.

— Ладно, но вы поосторожней. Мало ли. На рожон не лезьте, с властями не ссорьтесь. А то знаю я вас, постапокалипсисты.

— Пап, в Новосибирск дозвониться удалось? С мамой и Александром с семьей связь есть телефонная, а то у нас сам видишь? — Я кивнул на кучу кирпичей и оборванные силовые и телефонные кабели. В Новосибирске жил средний брат, и у него сейчас гостила мать.

— Нет, тоже молчок — у отца нахмурились брови. — Ладно, внуки, ведите в дом.

— Эй, а мне ружье? — Димка выразительно посжимал ладони. — У меня же руки пустые!

— Сейчас — Я снял кирзачи и прошел в дом. За мной, зашли остальные. Дом опять наполнился звоном голосов. Хорошо, а то на улице тишина, почти мертвая. Правда, несколько раз, ревели двигатели, значит, есть живые еще.

На втором этаже в своей спальне залез под кровать и достал деревянный ящик с замком. Открыл его. Среди пачек с пулевыми патронами и всяческими приспособами и прибамбасами лежали кирзовые ружейные чехлы.

— А это еще что? — В позиции — «Руки в боки», в дверном проеме, стояла моя супруга и смотрела на разобранные МЦ 21-12 и ТОЗ-66, лежащие на мягкой фланели.

— Ружья, не видишь, что ль? — Я взял стволы курковки, собрал ружье. — Красивое ружье, правда?

Алиса покачала головой, типа, горбатого могила исправит, а потом вдруг спросила:

— А ты, правда, думаешь, что мои родители живы? Не обманываешь?

— Мы же живы. И они, думаю, тоже. — Я подошел к жене и поцеловал ее в висок. — Разве было бы лучше, что бы они попали под цунами?

Жена села на кровать и всхлипнула. Потом махнула мне рукой.

— Иди, я сейчас. Не бойся, делай, что надо.

Я спустился по лестнице (но скрипеть она стала больше), протянул тулку Димке.

— Но патроны в карман насыплешь, у меня патронташ один.

— Ух, ты, класс! Откуда у тебя?

— Знакомый продал из Шенталы, уезжая в Челны. Отец у него умер, а два ружья незарегистрированных. Вот я и купил, все ровно по закону за куплю-продажу бы ничего не было, а зарегистрировать не успел. — Я обул кирзачи, оббил грязь и вымыл сапоги в луже. Нечего грязюку в кабину тащить, самому мыть. — Поехали, что ли?

Поймал дочь и сына возле дома и провел инструктаж об опасности бега по лестнице. Зашел опять в дом, потряс ее посильнее и махнул рукой. Крепкая еще, главное самому не бегать. Снова обулся и полез в кабину.

Уже в кабине Егеря спросил брата: