Анатолий Ткачук - Лекарство от Апокалипсиса

Приходилось вновь вести громоздкие расчеты, пытаясь найти какую-то лазейку в дозовых нагрузках или отыскать новое универсальное средство защиты человеческого тела от агрессивных воздействий внешней среды. И время уходило, бессмысленно и безвозвратно, растекаясь потерянными днями по серой пелене саркофага.

Так продолжалось до тех пор, пока в один из дней Алекса не разбудил встревоженный возглас Макса: «Нашел!»

– Что нашел? Как?

– То, что мы с тобой искали!

– Что это? – едва осознавая происходящее, переспросил Алекс.

– Мы слишком углубились в биологическую составляющую защиты от радиации, до конца не понимая многих процессов.

– Я полностью согласен! Но что ты нашел? Что придумал? – Алексу не терпелось услышать ответ.

– Помнишь, я всегда говорил о том, что если ты идешь в какую-то высокорадиоактивную зону, то прежде всего важен психологический настрой, твоя внутренняя энергия должна работать, в первую очередь, на защиту организма, создавая своего рода барьер, а не на разрушающее чувство страха. То есть, мы не по тому пути шли, совсем не по тому. Надо менять не физиологию, а мышление человека.

– Это хорошая идея, но как ты определишь характер энергетических изменений, во-первых, а, во-вторых, как мы поймем, к чему именно нужно стремиться? – спросил Алекс.

– Вот это другое дело, – Макс задумчиво растягивал слова. – Мне же удалось зафиксировать некоторые особенности твоей энергетики с помощью подручных средств, значит, мы можем оценить и различия. Это уже что-то… В конце концов, более слабые проявления энергии существуют у кроликов. И эту динамику мы можем без проблем отследить.

– Конечно, можем. Но у них нет осознания происходящего, и мы не можем говорить о настрое или чем-то подобном.

– Это точно. Тогда остаемся только мы сами. Но стандартными приборами нам не обойтись.

– Здесь в округе закопано много различных приборов, поэтому нужно лишь понять, что, где и зачем нам нужно искать. Правда, как их оттуда достать… В одном из своих путешествий я видел, как закапывали медицинское оборудование неподалеку от станции. Если нужно, мы сможем извлечь его.

– Все гораздо сложнее… Нам нужно сконструировать что-то вроде газоразрядной камеры, которая позволит не просто зафиксировать уровень излучения, исходящий от тела, но и составить некоторую карту этого излучения. Думаю, это поможет нам приблизиться к цели…

– Газоразрядная камера? – Алекс неустанно удивлялся ходу мыслей Макса.

– Именно. В ее основе лежит эффект Кирлиана, позволяющий оценить интенсивность и конфигурацию излучения, зависящего от электрической проводимости организма. Оно, в свою очередь, формируется во многом за счет психофизического состояния человека… То есть, таким образом мы сможем понять все, что уже тут наделали и физиологические, и психологические изменения. То, что мы увидим, принято в разных практиках называть аурой, но на самом деле это вполне объяснимые физические явления, которые при правильной интерпретации могут дать немало полезной информации.

– А если это очередная ошибка? Снова просчет? Что тогда?

Макс, не зная ответа, развел руками в стороны. Ему и самому эта идея, сквозь сон ворвавшаяся в голову, показалась не совсем надежной. Но что можно было предложить, когда время медленно, но упрямо подходило к своему концу, по крайней мере, для заточенных в саркофаге людей. С каждым днем Макс все четче осознавал, что день, когда все закончится, становится ближе с каждым мгновением. И от этого делалось все страшнее. Он не говорил об этом ощущении с Алексом, но сомнения в его аналогичном понимании ситуации у него не было.

– У нас нет другого выбора… нужно попытаться сделать последний рывок. Я сегодня понял, что мое тело начало терять чувствительность и перестало ощущать температуру. Я думаю, что у меня поражен костный мозг. Этот процесс уже не остановить, и дальше будет только хуже. Так что нужно торопиться. Боюсь, что совсем скоро я не только не смогу тебе помогать, но буду только мешать. Нужно решаться.

– Ты хочешь сказать…

– Да, боюсь, что скоро ты останешься здесь совсем один… Нужно решаться.

Алекс закрыл глаза. Перед ними проплывали обрывочные воспоминания из ушедшей жизни – солнце, зеленые деревья, раскачивающиеся на ветру, мелкие ручейки… Все это ложилось на чашу весов, которая вдруг перевесила его жизнь. Если в словах Макса была хоть толика истины и надежды, не воспользоваться ей было бы величайшей из глупостей.