Игорь Пронин - Исход

— Я не могу… — Ласковые слова ничуть не сподвигли Костю на подвиги, наоборот, он собрался присесть и отдохнуть прямо в дыму. — Я не могу больше, я весь день арматурой махал, а я ведь болен, я…

— А ну встал!!! — рявкнула Лена так, что от нее отшатнулись. — Слюни распускать будешь, когда до крыши доберемся! Встал и взял у бабушки бутылки, обе!

— Да я ничего… — Варвара «Батьковна» пропустила вперед Надежду, которая, несмотря на усталость и какой-то ящик на плече, с интересом покосилась на Лену. — Я потихонечку…

— Нет! — И снова Лена вспомнила мать, из детских воспоминаний всплыл ее сердитый голос: «В походе каждый сам несет свой рюкзак!» — Давай, Костя, взял воду и пошел, ты тоже можешь «потихонечку»! Варвара, не знаю вашего отчества, давайте ваш рюкзак…

Постепенно они втроем оказались последними. Ближе к крыше дым все еще лез в нос и глаза, но угроза погибнуть от угара миновала. Снизу доносились голоса группы прикрытия, они, закончив с созданием стены огня, теперь догоняли отряд Папы Миши. Вот уж кому досталось — пришлось работать в самом дыму, почти ничего не видя.

«Им всем надо к врачу! — сокрушалась про себя Лена. — Но где взять врача? Может быть, в группе есть? Ведь половина из арьергарда не доживет до утра, а я даже не знаю, что делать…»

На пятнадцатом этаже им пришлось остановиться, и Костя, поставив бутыли на ступени, сел на лестницу и просто уткнулся головой в стену. Лена только плечами пожала — совсем раскис! Усадив рядом с ним уставшую, но державшуюся не в пример лучше бабушку Варвару, Лена спросила у Нади, верхом присевшей на свой ящик, что случилось.

— Сама не слышишь? — Надежда вежливостью не отличалась. — Мебель рубят и таскают в люк. Сначала приказал на крышу идти, а уж потом вспомнил, что топлива много нужно. Тут ведь у вас сколько подъездов-то? Десять или больше? Вот столько надо костров. Теперь тут все двери повышибали, благо было чем, и работает бригада чудо-грузчиков с топорами. Вроде и в другие подъезды группы послали.

— Я могла бы помочь.

— Отдыхай, пока есть возможность, помощница! — Надя зло хихикнула. — Подожди, сперва тяжести потаскаешь, а как мужиков повыбьют, Папа Миша и тебе дубину вручит! И так до самого конца…

— Кто он, этот Папа Миша? — решила сменить тему Лена.

— Да хрен его знает, отставник какой-то. Горло драть умеет, зато не умеет сомневаться в своем уме. Что ж, сейчас такой командир и нужен, иначе перебили бы поодиночке… — Надя вздохнула. — Эх, закурила бы, да в горле и так першит. Я ведь его помню, этого Папу Мишу. Как домой иду — а он все со своей машиной возится, на сына орет. Прямо на газоне ставил, жлоб, и никто его согнать не мог. Повезло ему, сын здесь, живой.

— А твои… Все? — Лена опустила глаза, когда Надя взглянула ей в лицо. — Мои тоже — все. И парень мой… Муж. Лучше бы он сразу.

— С «часовым механизмом» оказался? Не повезло тебе, мои-то все сразу… — Надежда хрипло рассмеялась, из глаз ее потекли слезы. — Хватит! Заткнись, я тебя прошу!

Вскоре им удалось подняться на крышу, там дышалось хорошо. Но отдых все еще предстояло заработать. Им всем, и Лене, и Наде, и доходяге Костику, пришлось еще спускаться под прикрытием усталых мужчин в подъезды и выносить из взломанных квартир все, что могло гореть. Кое-где лежали трупы, но никто уже не обращал на них внимания. Когда Папа Миша решил, наконец, что запасов топлива хватит еще на некоторое время, и завалился спать, назначив вместо себя старшим сына, ночь уже подходила к концу. Отсюда, с высокой крыши, были видны несколько пожаров, только они и освещали Строгино. За широкой поймой, вдали, тоже там и тут мелькали языки пламени, во всем остальном городе картина была похожей.

— Москва-сити горит! — Кто-то указал на далекий огонек, мигавший необычно высоко. — Верхушка какой-то из башен.

— Видимо, долго нам придется ждать помощи, — предположила Лена. — Я стрельбы не слышу.

— Кроме одиночных выстрелов — ничего, — кивнула Надя. — Давай от костра подальше отойдем и просто ляжем спать. Ничего больше не хочу, даже помощи. Только спать.

— А вдруг мы проснемся — а над нашей крышей вертолет висит! И все начнет налаживаться. Давай думать о хорошем!

— Дура ты, Ленка, — проворчала Надежда, укладываясь на крышу. — Но девка хорошая, не обижайся. Просто дура…

— Ну почему дура? — Лена и не думала обижаться. — Всего лишь люблю помечтать перед сном.

Надежда не ответила, она уже спала. Очень хотелось пить, но трогать запасы воды было строжайше запрещено. Она поискала глазами хоть что-нибудь, чтобы накрыться, — прихватить в какой-нибудь квартире куртку не догадалась. Вместо одежды она нашла глазами Костю. Мальчишка не спал, а стоял возле самого ограждения и смотрел в сторону центра города. Лена заставила себя встать и подойти — как-то так получилось, что она теперь отвечала за него.