Дмитрий Матяш - Изоляция

— А чего мне думать, милок? Вот это видел? — Один из неумытых чурбанов что-то передал старику. Счетчик Гейгера, старый такой, коричневый, мать бы его. — Он начинает болтать о чем-то своем возле той двери. Знаешь, как он говорит? Тикает, как часики. Чепуху, конечно, показывает, но все ж. Не на мешок половы по ту сторону он реагирует, согласен? Так что извини, но я буду вынужден отказать.

— Нам очень нужно туда попасть, — словно заклинание, не сводя глаз с виртуальной точки между глаз старика, произнесла Ольга.

— Мне тоже кой-чо, может, от тебя нужно, — ухмыляясь, пробасил молодой краснощекий. — Дашь, а?

— Эй, прикрой-ка пасть! — Я тычу в наглеца указательным пальцем. — А то я тебе дам, не донесешь.

Ох, я бы врезал ему сейчас, не разделяй нас эти армейские ворота. Зубы по плацу растерял бы, говнюк. Ответили мне, как и положено своре деревенских псов, — лаем и такими лицами, будто если б не цепь, сдерживающая ворота, то они бы меня как тузик грелку.

А я и сам уподобился дворняге, давай лаять в ответ. Глядишь, другого замеса и не надо, чтоб нам тут войну развернуть. Но они за стволы не спешат хвататься (все ж подействовала моя речь), да и я единственное средство поддержания правоты пока придержу.

— У вас осталось меньше одной минуты, прежде чем один из вас умрет, — сказал кто-то за нашими спинами, и мы умолкли одновременно.

Этот голос, безусловно, был мне знаком. Я знал, кому он принадлежит, еще до того, как оглянулся. Рад был, конечно, такому неожиданному козырю в рукаве, но все ж в голове сразу образовалось несколько сотен вопросов. Неужто нарушил свой нейтралитет? Ради чего, Призрак?

Он подкрался, как это для него свойственно, неслышно. Просто стоял себе сзади, будто бы маршрутку на остановке ждал. Руки в карманах штанов, воротник кожанки стоячком, просчитывающий взгляд неспешно перекатывается с одной точки на другую.

— Что еще за шут? — удивились краснощекие. — Э, ты откуда тут взялся?

На лице Чирика застыло вызывающее любопытство. Мол, ну и чего ж будет через минуту-то? И лишь Ольга смотрела на Призрака так, будто бы случайно встретила на улице бросившего ее любовника. Типа, чего, совесть замучила? Прощения просить пришел?

— Осталось тридцать секунд, — сказал Призрак, и уж кому, как не мне, знать, что он не блефует. — В обратную сторону время не пойдет.

За воротами весело загоготали. Будто до всех одновременно дошел смысл шутки. Одинаково, как отец с сыном, пырснули со смеху оба краснощеких. Похожим на мультяшный утиный голос засмеялся еще один. Даже босотной пацан, выглядывавший через щель снизу, задорно хохотал.

Старик оказался один, кому не было смешно.

— Что тебе надо? — Его голос был почти неслышен на фоне громыхания луженых глоток остальных членов семейства.

— Десять секунд. Укажи на того, кто тебе меньше всего нужен. Зять? Может, внук?

— Постой-постой, — он протянул руку, в непомутненном глазу блеснула готовность поверить в исходящую угрозу. — Не надо делать…

— Открывай, старик, — я сделал шаг к нему, положил руку на цепь. — Открывай! Это не гребаный развод!

А мужики за его спиной хохотали. Незащищенный, открытый и, чего тут таить, немного отрешенный вид Призрака в сочетании с высказанной им угрозой вызвал у них полуприпадочный смех. Младший краснощекий так вообще чуть в гопак не пустился.

— Тридцать секунд, — повторял.

— Открывай…

Старик оттолкнул своего сына, словно прокаженного, потянулся к замку. У него под рукой звякнула цепь. Но зацепилось что-то, створка не поползла в сторону. Костлявые пальцы обхватили ее за край, но сил старика было недостаточно, дабы сдвинуть тяжелый пласт металла — ворота на скрипучих роликах раздвинулись всего сантиметров на десять больше. Кто-то ухватился за цепь крепкой мужицкой рукой, и проем меж створками начал уменьшаться.

— Нет, — старик умоляюще посмотрел на сына. — Нет…

Его брови вскочили, даже в мутном глазу заискрило осознание необратимости совершенного.

Призрак поднял руку на уровень глаз, совсем безрадостно улыбнулся, покачал ладонью. До скорого, дедуля…

Мужики еще смеялись, когда невесть откуда взявшаяся пуля вошла старику в солнечное сплетение. Сухое тело отбросило назад, как деревянную куклу. Алой кровью сбрызнуло ворота, тяжелые капли оросили лица наследников…

Ну вот, сейчас начнется. А Олька боялась, что хай поднимут бабы.

28 октября 2015 г., 15.45

2 года 4 месяца после эвакуации