Антон Смолин - Последний Шанс

— Я не могу объяснить, но это же так просто… То, что ты мне говоришь, чистой воды абсурд. У меня там есть невеста, и я мы хотим с ней пожениться. Завести семью…

— Понятно. Унылые, опостылевшие стереотипы. А ты вообще уверен, что сможешь вернуться?

— Захочу — выйду. Что за вопросы?

— Эх, друг, не всё так просто! Зона — она ведь не просто бездушная территория, по которой топчется несколько сотен человек. Зона — это живое существо; она живёт и питается, причём нами. Например, только ты подумал о чём-то неприятном, опасном, что тебе в данной ситуации хотелось бы видеть меньше всего на свете, и эта пакость уже здесь. Что это, а? Просто закон подлости? Сомнительно, слишком уж много совпадений. А если подсчитать все случаи, то это уже перерастает в статистику, а она, брат, не врёт.

— Погоди, — прервал его Игорь. — Я не понимаю, как связано то, что ты мне сейчас говоришь, и…

— Да очень просто. Я хочу сказать, что Зона привязывает к себе людей. Для нас, сталкеров, это уже аксиома. Причём привязывает, запускает в сознание человека свои нити в тот момент, когда он только-только пересекает Периметр. Вначале эти нити тонкие, их с лёгкостью можно перерубить, и дай Бог, чтобы хоть кто-то так сделал. Но со временем они становятся всё крепче, толще, буквально врастают в мозг!.. Освободиться от них можно, только если умереть, и то… А знаешь, как они проявляются, эти степени привязки? Поначалу, приходя в Зону, неподготовленные люди испытывают страх перед всем, что их тут окружает. Перед аномалиями, которые могут разорвать, сжечь, заморозить и тому подобное. Перед мутантами, которых пули не всегда остановят. Перед Выбросом: боятся, что его энергия застанет их врасплох, вдали от надёжных убежищ. Хотя нет, вру… С самого начала, конечно, человек испытывает сильное любопытство, но, как правило, после лицезрения в действии какой-нибудь аномалии или мутанта в ярости, его заменяет дикий, животный ужас перед Зоной. На этом этапе многие и погибают, не выдерживая эмоционального напряжения. Другая, совсем крохотная часть людей возвращается обратно за Периметр — но если опираться на статистику, неофициальную, разумеется, то весьма немногие получают шанс вернуться домой: военные, незамеченные аномалии, затаившиеся мутанты, бандиты… Сам понимаешь, не так-то просто уйти с охраняемых отчуждённых территорий. Но вот если человек проходит «инкубационный период», то потом его отношение к Зоне меняется. Он начинает её ненавидеть. Сначала отдалённо, говоря «ну и падла же ты, падла», а затем всё сильней и сильней. За загубленные жизни своих боевых товарищей, приятелей, знакомых. За свою погубленную жизнь. Хотя уж тут Зона явно не виновата: силком за Периметр никакой мутант не тащил — сам пришёл, сам дурак. Но есть у людей такое свойство: винить других в своих ошибках, потому что это легче, чем признаться самому себе… Ну, в общем, ненавидеть человек начинает Зону. Этот период пережить ещё труднее, чем «страшный»: надо сдерживать себя, чтобы рассудок «не заплыл» злобой, и ноги сами не понесли один на один против банды мародёров, которые, может быть, друга убили. — Окунь встал с кровати, открыл окно и щелчком пальцев выбросил в него окурок; опёрся руками о подоконник и уставился в ночное небо. — Как правило, проходит не меньше года, прежде чем ненависть не начинает притупляться, уступая место равнодушию, а затем человек и сам не замечает, как вдруг в нём зарождается любовь к Зоне. Это какая-то никому не понятная, необъяснимая, дикая, но сильно ощутимая любовь… — Окунь ненадолго затих. — Ты помнишь, сколько боли причинили тебе и другим эти земли, но в то же время ты становишься зависим от аномальных пространств. Можешь орать, что ты терпеть не можешь Зону, презираешь всем своим существом и больше всего на свете желаешь, чтоб она исчезла, но… Одновременно будто слышишь чей-то голос в голове: «Нет, врёшь, батенька, всё врёшь…». И понимаешь, что действительно — так это и есть. И нет разницы, изнутри ли идёт этот голос, или кто-то нашёптывает тебе эти слова. Факт: привязанность есть. Это похоже на чувство, когда врёшь и прекрасно знаешь, что не прав, но всё равно… Блин! — Окунь саданул кулаком по стене и развернулся к окну спиной, запрокинув голову. — Я не знаю, как объяснить… Это надо чувствовать. Короче говоря, это значит, что Зона окончательно привязала человека к себе, и присосалась к сознанию. И нет ему больше места на Большой земле. Хорошо, если потом получается более-менее тут ужиться, а если — нет?..