Олег Быстров - Гренадер

Чех умолк. Саблин посмотрел на тела под плащ-палатками.

– Наших мы похороним сами, – тихо произнёс он. Трое гренадеров навечно останутся в чужой земле. Саблин испытующе заглянул в глаза надпоручика:

– Что у вас тут творится, Милан?

– Предательство, – прошептал тот. – У нас тут творится предательство, Иван. Господь видит, я желал сражаться за Родину. И мои подчиненные, все до единого солдата, готовы биться до последнего. Но политики не хотят воевать. Они продают нас, как щенят на птичьем рынке в Праге. Мне жаль, что так случилось, Иван, поверь. Мы поможем хоронить твоих бойцов с воинскими почестями, но… У меня приказ: немцев отпустить.

Саблин только кивнул. Слов уже не осталось.

– Ваше благородие, разрешите обратиться! – Он и не заметил, как сбоку подошёл подпрапорщик Сыроватко. – Срочная радиограмма!

Поручик взял бланк, пробежал глазами: «В связи с изменившейся обстановкой подразделению надлежит срочно вернуться в расположение батальона. Маршрут возвращения: вариант А. Командир Отдельного гренадерского батальона подполковник Осмолов».

Это означало, что в Зноймо их посадят на поезд до Словакии. И дальше обратным путём на Украину.

Чехи, опустив стволы винтовок, растерянно наблюдали, как немцы собирают оружие, строятся в колонну по два. Из-за движущихся фигур появился гауптман, пристально посмотрел в сторону помоста. Саблина он не видел, но думал наверняка о нём. И Саблин думал о немце: «Что ж, Карл, ты прав. Поединок только начинается».

В марте тридцать девятого гитлеровские войска заняли Чехословакию без единого выстрела.

Авангард Третьей гвардейской дивизии в составе двадцать второго пехотного полка двигался ко Львову. Два стрелковых взвода, усиленные танками и отделением гренадеров в качестве разведки, шли впереди боевым дозором. До Золочёва колонна шла быстрым маршем. Дорога здесь была вполне приличная. Построенная ещё во времена австрийского владычества, она и поляками поддерживалась в должном состоянии. Мелькали одноэтажные домишки окраин, утопающие в яблоневых и грушевых садах, резные наличники, палисадники, «журавли» у колодцев.

Здесь обитали в основном украинцы и белорусы, русских они встречали с радостью. Выходили из домов: расшитые воротники, рубахи навыпуск, заправленные в начищенные сапоги шаровары. Снимали шляпы, кланялись. Или приветливо махали этими самыми шляпами русским воинам, женщины в нарядных сарафанах махали платками.

Колонна в три лёгких танка «Витязь» и в четыре трёхосных грузовика «Геркулес», выпущенных «Руссо-Балтом» специально для армии, вошла вглубь городка. Гремя траками, скрипя тормозами и поднимая тучи пыли, машины остановились на центральной площади, среди добротных каменных домов с высокими окнами и черепичными крышами, с лепниной и балконами. Пестрели вывески магазинов на польском и немецком языках. Костёл расположился немного наособицу, и легко угадывалась ратуша.

Но пусто было на площади и на улицах. Не гремели повозки по брусчатке мостовых, не гудели клаксонами авто. Не останавливались на тротуарах степенные паны в обязательных костюмах, при галстуках и с тросточками. Не спешили на рынок и в магазины женщины в расшитых блузах и юбках до пят. Тишина – настороженная, недобрая, угрожающая, как ружейный ствол, мелькнувший между кустов.

Лишь кое-где колыхнётся занавеска в окне, выдавая опасливое любопытство.

С брони танков посыпались пропитанные пылью и запахом солярки гренадеры. Тут же начали разбегаться по периметру площади, поводя стволами автоматов. Из люков высовывались чумазые от машинного масла танкисты, но машины покидать не спешили. Пулемёты на башнях зорко присматривали за окрестностями. Пехотинцы ловко прыгали через борта грузовиков, командиры выставляли боевое охранение. Мы на чужой территории, ребята, не терять бдительности!

Все чувствовали разницу. В Винницу входили, эх, как весело! Никакой стрельбы, наоборот, украинцы встречали русские войска как освободителей, избавителей от опостылевшей польской колонизации. Люди гурьбой валили на улицы. Цветы, улыбки, ладони, протянутые для рукопожатия. Всюду приветливые лица, здравицы на русском и украинском языках.

Немногочисленный польский гарнизон покинул город накануне. Люди в военной форме сели в грузовики немецкого производства, на украинских лошадей, и только пыль взметнулась на дороге, ведущей в «укохани Польска». Вместе с военными укатили и чины городской администрации, наместники и управляющие из Варшавы. Скатертью дорожка! Отряды самообороны, набранные прежней властью в основном из украинцев, распались сами собой. Оборонцы просто разошлись по домам.