Олег Быстров - Гренадер

В зале возникло оживление, раздались аплодисменты, возгласы, офицеры задвигались. Генералы выстроились в шеренгу. К почётному месту за столом победителей подошёл Тухачевский. Поднял бокал. Аплодисменты усилились.

– Господа, я рад возможности поздравить всех нас с блистательной победой на европейском театре военных действий! – Командующий поднял бокал выше. – Отныне возродится Царство Польское, как в старину, как в те далёкие времена, когда великие народы – русские, украинцы и поляки – жили под одной крышей, в общем доме с названием Российская империя!

Грянули аплодисменты.

– Так было, так должно быть и так будет. На происки германских и прочих любителей побряцать оружием у нас найдётся достойный ответ. Кто придёт в наш дом с миром – живите и благоденствуйте. Кто явится с мечом – от меча и погибнет. Не мною сказано, но сказано верно. Так было и так будет…

Аплодисменты, нарастающий одобрительный гул голосов, слова генерала от инфантерии тонут в выкриках: «Слава героям! Командующему победоносной армии – ур-р-р-а!»

Неестественно красные губы Тухачевского двигаются будто бы сами по себе, выпуклые глаза смотрят сквозь окружающих. Наверное, где-то там, за спинами присутствующих, он видит новые победы русского оружия и окончательное торжество имперского духа.

Саблин с Блажеком отворачиваются.

– А что, друг Милан, – неожиданно предлагает Саблин. – Не выпить ли нам водки?

– Боюсь, Иван, в столь блистательном обществе это будет выглядеть… неприлично.

– Да плевать. Хочу выпить водки, по старому русскому обычаю. За Юру Фирсова и Игната Сыроватко. За Никиту Штоколова и Колю Митрофанова. За Андрея. Если бы не он, может, ничего этого сегодня и не было бы, – Саблин повёл рукой вокруг.

– Ты прав, Иван. Андрей погиб за то, чтоб другие жили. Давай помянем ребят.

– Пан старший! – снова воззвал Саблин. Тот появился, как и не уходил:

– Чего изволите?

– О, прям не варшавский официант, а настоящий русский половой! – восхитился Саблин. – А сообрази-ка нам, братец, по стопке водки. И чтоб непременно с солёным огурцом. Сможешь?

– Один момент, – официант ретиво бросился выполнять пожелание господ офицеров. Но через минуту вернулся обескураженный: – Извините, господа, огурцов нет. Есть греческие маслины и солёные японские сливы…

– Дожили, – вздохнул Саблин. – Какие-то сливы из Японии, с другого конца света есть, а огурцов нет. Найди, хоть из-под земли достань. Хоть в трактире напротив, но чтоб огурец был! Или жмень квашеной капусты… Вып-полнять!

И вновь оживление в зале, шорох голосов, движение, словно подуло вдруг свежим, весенним ветром. И это в конце декабря! Офицеры обернулись.

По залу шла женщина – высокая, статная, в безумно дорогом платье и с короткой стрижкой, введённой в моду суфражистками. Темноглазая…

– Хелена! – вскрикнул поражённый Саблин. – Милан, это она!

– Опомнитесь, ваше высокоблагородие, – отвечал капитан Блажек. – Это графиня Валевска, светская львица. Украшение банкета.

– Нет-нет! – повторял Саблин. – Я же вижу! Это она!

– Иван, – вздохнул Милан, – хватит гоняться за призраками. Я тебе так скажу, в обслуге при штабе сейчас полно достойных женщин. Приличных, из хороших фамилий. Тебе надо жениться, Саблин. И тогда всё станет на место…

Появился сияющий официант с серебряным блюдом. На блюде лежал солёный огурец.

– А водку забыл? – отстранённо спросил Иван Ильич.

Механически взял пупырчатый овощ и откусил. На парадный мундир брызнул огуречный рассол. Саблин задумчиво посмотрел на пятно:

– Ничего. Урядников ототрёт. Пошли, Милан, водки нам тут не дождаться. И ты прав, никакая это не Хелена. Так, обычная графиня.

В мае 1935 года, после смерти Юзефа Пилсудского, власть в стране перешла в руки его идеологических преемников: генерального инспектора вооружённых сил, маршала (с 11 ноября 1936 г.) Э. Рыдз-Смиглы, президента И. Мосьцицкого, министра иностранных дел Ю. Бека и премьера Ф. Славой-Складовского.

Польская военная разведка.

«Точнише, пан був, а авто залишилося» (укр.) , – Точнее, пан был, а авто осталось.

Гжебень по-польски – гребень. Отсюда же и русское «хохлы». Намёк на причёски украинцев.

Львовский сленг: «Господин офицер, у нас есть к вам важный разговор. Уверяю, мы не босяки, а честные коммерсанты. Ничего противозаконного. И имеем для вас очень выгодное предложение».