Феликс Разумовский - Прокаженный

Они находились под потолком в самом центре огромного, перегороженного баррикадами из ящиков со взрывчаткой склада, и, представив, как все это взлетает на воздух, капитан поежился. Он повис, зацепившись пальцами за воздуховод, мягко спрыгнул на лежащие внизу ящики со смертью, перевел дыхание, посмотрел по сторонам и подстраховал при приземлении майора. Двигаясь бесшумно и стремительно, они подобрались к конторке в углу, беззвучно вскарабкались на крышу и, свесившись, заглянули через маленькое окошко внутрь.

Все было, как Сарычев и представлял себе. Двое террористов сидели на диване, а перед третьим на столе лежал инициатор радиомины. Надо было сработать так, чтобы никто до него не успел дотронуться.

— Работаем! — Майор с капитаном надели черные, похожие на солнечные очки, задействовали микровыключатели на дужках, в руках у них появились длинные, зловещего вида ножи. Затем раздался сдвоенный щелчок note 204, и, жутко просвистев в воздухе, массивные клинки вонзились террористу в лоб, а через разбитое стекло внутрь влетел небольшой предмет, ласково называемый «светлячком». От нестерпимого блеска глаза у сидящих на диване непроизвольно закрылись. Ни секунды не мешкая, майор с капитаном оказались в конторке. В этот миг один из террористов на ощупь обнажил ствол и выстрелил. Он целился в груду ящиков со взрывчаткой, но попал в пах капитану. Тело Литвинова не успело еще опуститься на пол, как майор, выхватив из-за спины клинок, одним движением снес террористам головы и, не обращая более на них внимания, кинулся к капитану.

Литвинов умирал — пущенный в упор девятимиллиметровый кусочек свинца разворотил ему низ живота. Однако он был еще в сознании и, заметив, что Сарычев пытается вколоть ему промедол, тихо прошептал:

— Уходи, майор, беги. — Потом застонал от невыносимой боли и указал глазами на шприц-тюбик. — Не этот, другой. Отвоевался…

Больше никто из них не сказал ни слова — оба были профи. Любые разговоры сейчас были бесполезны…

Молча Сарычев достал из карманчика на рукаве «блаженную смерть», воткнул иглу в руку раненого и сжал пальцы:

— Прощай, капитан.

Тело Литвинова дернулось и обмякло. Майор встал и пошел к заложникам. Освободил руки одному, бросил ему на колени нож с рацией и, ни слова не говоря, быстро двинулся прочь. Путь его лежал к западной оконечности завода.

Подполковник Лохнов не преувеличивал — взрыв действительно был мощным. Железнодорожный туннель, проложенный в доломитовой толще, оказался заваленным, древние силурийские породы просели, и в стенах галереи образовались многочисленные глубокие разломы. Что-то заставило Сарычева выбрать самый узкий из них. Еле протиснувшись внутрь, метров сто он продвигался вперед с большим трудом, в душе благодаря фээсбэшников за удобный прикид.

Наконец ход стал расширяться, и майор вдруг понял, что под ногами у него остался только узкий карниз. Он прижался плотнее к скале и, еще раз возблагодарив чекистов теперь уже за обувку, осторожно двинулся вперед. Постепенно галерея, закручивавшаяся спиралью вверх, расширилась, и впереди стал явственно слышен шум воды.

Скоро в лицо Сарычеву повеяло свежестью. Миновав очередной поворот, он в восхищении замер. Он стоял на берегу подземного потока, величаво несшего прозрачные воды глубоко в недрах скал. Невольно ему вспомнилось учение древнегреческих мудрецов-орфиков о загробном мире. Если верить им, души умерших попадают под землю и, бродя по полям белых лилий — асфоделей, должны помнить, что нельзя пить воду из темной реки Леты. Ее дурманящие воды заставляют забыть опыт прошлого и заслоняют прожитое туманной пеленой забвения. Лишь тот, кто пьет живительную влагу из родника всесильной Персефоны, способен сохранить огонь в душе и разорвать круг бытия в спираль.

«Да, похоже, нахлебался я из этого источника, дальше некуда», — без энтузиазма подумал Сарычев и двинулся берегом вдоль потока. Постепенно высота пещерных сводов вынудила его пригнуться, а как только справа стал виден боковой ход, он без колебаний углубился в узкий разлом, пролегавший зигзагами в толще известняковых пород.

Скоро петляние крысиного лаза закончилось. Сарычев оказался среди великолепия просторного грота, стены которого были покрыты крупными кристаллами гипса, и ему показалось на мгновение, что он попал в пещеру Али-Бабы. Миновав ее, он очутился в зале, с потолка которого свешивались ярко-красные сталагмиты, и внезапно почувствовал, что здесь он уже когда-то бывал. Воспоминания прошлого — очень смутного, туманного, далекого, побудили его пересечь вытянутую узкую пещерку, стены которой были сплошь покрыты желтыми натеками, затем он оставил позади себя большой округлый грот и наконец очутился в просторной, круто поднимающейся кверху галерее. Здесь явно чувствовалось движение воздуха, ощущалась близость поверхности, и скоро майор увидел бледный свет луны.