Феликс Разумовский - Прокаженный

Весеннее солнышко припекало, так что изнемогавший в своем резиновом облачении подполковник еле тащился. Только после полуторачасового марафона Сарычев увидел выцветшую надпись на воротах периметра: «Стой! Опасная зона», а также стоявшую неподалеку от шлагбаума белую, пернатую от антенн «Волгу». Из нее выскочил высокий молодой человек, окатил Лохнова из шланга переносного дезактиватора, а Сарычеву коротко приказал:

— Раздевайтесь.

Скоро майор с подполковником оказались в чем мама родила под струями зеленоватой жидкости. Поливальщик почистил также и меч Сарычева, поводил дозиметром, довольно хмыкнул и лишь тогда извлек из багажника белье, одноразовые полотенца и халаты:

— Терпимо, товарищ подполковник, можно одеваться.

Уже из теплого салона «Волги» Сарычев увидел, как все, побывавшее в зоне, было облито бензином и вспыхнуло быстрым, жирно чадящим пламенем. Затем молодой человек заставил его проглотить слоновью дозу антирада, не забыл Лохнова, и машина направилась к шоссе.

— Петя, давай на Красную дачу. — Подполковник, подождав, пока толстенное стекло перегородит салон надвое, принялся освещать реалии. И начал издалека…

Даже из школьного курса известно, что для начала цепной реакции части ядерного заряда нужно собрать в критическую массу. В реальных боевых условиях это достигается применением взрывчатых веществ. И чем они мощнее, тем для дела лучше. Так вот, для этих целей и был создан так называемый «красный порох» — взрывчатка с необыкновенно высоким КПД.

— Понимаете, Александр Степанович, — Лохнов тяжело вздохнул, закашлялся, и по лицу его пробежала судорога, — чтобы с гарантией, к примеру, разнести человека на куски, нужно приблизительно граммов сто тротила. — Он замолчал, потер пальцы о все еще влажную голову и, понюхав их, сморщился. — А вот «красного пороха» для этого достаточно всего чуть больше наперстка, представляете, какая сила взрыва?

— Не очень, — честно сознался Сарычев, и ему поведали в этой истории самое печальное.

Для производства чудо-взрывчатки, оказывается, глубоко под землей был построен завод. Так вот, вчера вечером неизвестные террористы захватили склад готовой продукции, на котором по случаю конверсии этой самой продукции скопилось — мало не покажется.

— Однако самое поганое в другом. — Рассказчик грустно посмотрел на Сарычева. — Завод этот расположен таким образом, что при взрыве обязательно пострадает хранилище подлежащих уничтожению отравляющих веществ. Оно расположено не так уж и близко, однако проходящий под ним подземный поток вырвется из-под земли — наши аналитики уже ситуацию промоделировали. А ведь там зарина только одного тысячи тонн… На всех хватит…

За разговорами «Волга» свернула с шоссе на хорошо укатанный проселок, за окошками замелькали деревья, и когда Сарычев вылез из машины, он сразу понял, почему дача называлась «красной». Он стоял у входа в кирпичный трехэтажный особняк. Внушительный, массивный и мрачный, чем-то очень похожий на питерские Кресты…

Сначала его определили в баню, долго, пока дозиметр не показал норму, держали под душем, и лишь потом он присоединился к Лохнову, томившемуся в сухой парной.

Сауна была что надо — просторная, обшитая, как и полагается, осиновым лесом. Из подвешенной над печкой керамической плошки пахло так, что думать о каких-то там террористах совершенно не хотелось…

Как следует пропотев, майор бухнул дверью и, сделав два шага, оказался в бассейне с голубой водой. Она оказалась прохладной и пахла морским прибоем. Вволю наплававшись, нанырявшись и чувствуя приятную усталость во всем теле, Сарычев направился в русскую, но веники были паршивые, без дубовых прутьев. Да и подполковник ни черта собачьего не умел — ни воздух сечь, как полагается, ни пар простыней осаживать, а потому окатились и пошли на выход. Верно говорят — с чекистами каши не сваришь…

— Ну что, теперь надо поесть. — Лохнов надел приготовленную для него снежно-белую рубашку, темно-серый костюм с зеленым галстуком, посмотрелся в зеркало. — Я заказал на свой вкус…

— Да, неплохо бы. — Майор примерил девственно-новые, подобранные точно по ноге полуботинки, зачем-то потопал и неожиданно разозлился — а какого хрена, спрашивается, он вообще здесь околачивается? В чекистском прикиде, на чекистских харчах… Не размываться надо в банях, а дело делать!

До весеннего равноденствия оставалось всего два Дня…

Ленинград. Начало перестройки. Весна