Олег Верещагин - Там, где мы служили...

— Расспросишь… Всё равно что с памятником разговаривать.

— Успокойся, — махнул рукой Эрих. — Это всё до первого боя. Я тебе точно говорю. Там и разберёмся, и соберёмся в одно целое, так сказать.

— Те, кто жив останутся, — безнадёжно ответил Джек. — Пихнут нас — хорошо, если в обычный рейд, а если опять в мясорубку?! А мы даже ничего о них не знаем…

— А ты вспомни — ты что, сразу доложил всем, кто ты есть, чем интересуешься, чего хочешь? Такие вещи по команде не делают.

— Мудрец…

— А как же…

— Тогда ты мне скажи, мудрец, чего ты к ним, к новичкам, приматываешься?

Эрих помолчал. А потом сказал с неожиданной тоской:

— Понимаешь… ничего с собой поделать не могу. Кажется мне, что они во всём хуже, чем Ласло, Кнут, Андрей, Дик, Анна… Ты прости, это пройдёт. Я же сейчас нормально с Ником…

— Ладно, — Джек толкнул Эриха в плечо, — ты прав, прорвёмся… Прости, что оторвал, пиши…

— Да вроде как уже и завтракать пора, — немец посмотрел на часы. — О. живот мне правильно подсказывает… Сходить, что ли?

— Погоди, вот тут и правда пусть новички идут. Нечего.

— Будить?

— Да пусть ещё с полчаса поспят, потерпи.

— Тебя не поймёшь, — тихо засмеялся Эрих.

Витька ощутил неловкость. Свинство, в самом деле! В лагере сержант давно подкинул бы его в пинки, а тут только что мух не сдувают — и он же их ещё и критикует, высунув нос из-под одеяла!

Мальчишка отбросил одеяло и сел.

— Доброе утро.

— Доброе, — кивнул Джек. А Эрих посмотрел на часы и хмыкнул. — Я за завтраком схожу?

— Да в путь, — буркнул Эрих, — для нас это честь. Да и то — надо размяться, майк нас доканает… Я, пожалуй, с тобой пойду, один и не допрёшь…

— Я пойду с ним, капрал.

Это сказал Майкл Фой. Он сидел на кровати, потирая намятый рубец на плече. Ниже шёл настоящий — длинный, в весь бицпас, очень интриговавший Витьку, между прочим: где Майкл такой заработал?

— Я сейчас допишу, — заторопился Эрих, — занесите…

— И спросите почту, — добавил Джек.

Вода в душевой текла только холодная. Витька с удовольствием вообще отказался бы от мытья, но Майкл не только умылся, но и облился водой, выдохнул и повёл мокрыми плечами — стыдно было не последовать его примеру… Не попадая зубом на зуб, Витька растёрся полотенцем и начал по возможности быстро одеваться. «Переход на зимнюю форму одежды» тут означал просто поддевание под крутку чёрного свитера с кожаными манжетами и наплечниками, а так же ношение тёплых носок, нижних штанов и кожаных перчаток, да утеплённого кепи. Говорят, раньше в Африке любой, кто одел бы такое хоть зимой, хоть летом, попал бы в дурдом. Но это было в практически сказочные времена, которые Витька воспринимал даже не как историю, а именно почти как сказку. А сейчас во всём этом, да ещё и накинув капюшон, можно было испытывать уютное чувство автономной защищённости.

— Ну, мы пойдём, — сказал Майкл, застёгивая клапаны перчаток. Эрих передал ему письмо; Джек просто поднял руку, не отрываясь от книги. Никто больше ещё не встал, да и то — в блиндаже, который отапливала печка, было не больше +12…

…Снаружи шёл дождь. К счастью — без ветра и не очень сильный. Линии траншей с точками блиндажей, извивавшиеся по холмам, казались серыми и унылыми. В капонирах мокли, надвинув капюшоны, часовые.

Идти по траншеям было не так уж неудобно — решётчатые настилы над суженым дном не позволяли скапливаться грязи. Но по траншеям шагать становилось тошно с первых же метров, и посыльные, оскальзываясь в грязи, пошли по брустверу. Благо, в таком глубоком тылу опасаться было давно некого.

Шли мимо блиндажей, из которых никто не высовывался, мимо пустующих, раскисших самодельных спортплощадок, мимо зачехлённой техники, возле которой мерно расхаживали часовые. Витька уже успел сходить часовым в бронепарк и сейчас повёл плечами, вспомнив тягучие унылые часы дежурства…

Почти с удовольствием они зашли в блиндаж, где размещалась служба связи. Пока Майкл сдавал письма и получал конверт с почтой на отделение, Витька отошёл к «вертушке» со свежей прессой.

Он сразу взял свежий номер «Военного дайджеста» — его оставалось всего ничего, этот журнал расхватывали быстро. Из стойки с книжками — на серой бумаге, в мягких ярких обложках — выбрал с полдюжины новых выпусков русских «Хочу всё знать», «Умелые руки», «Библиотеки приключений», «Библиотеки фантастики»… Собирался уже было идти, тем более, что и Майкл двинулся к выходу — но взгляд упал на номер «Звёздной дороги» за этот месяц. Дома Витька брал этот журнал в библиотеке и однажды упёр номер про Кобрина. [16] Мирослав Александрович Кобрин в конце Серых Войн стал первым человеком, высадившимся на Луну на корабле «Прыжок». И его застукали… и провели от библиотеки прямо до дома с журналом в руках…