Олег Верещагин - Там, где мы служили...

Джек опрокинулся обратно в кровать — она ухнула.

— Нет, — вяло отозвался он. — Не пойду. Ты иди, а я посплю, наверное…

— Ну, как хочешь, — Дик покачал головой. — Пива принести?

— Принеси…

Новозеландец вышел. Джек вздохнул — так, словно ему было трудно проталкивать воздух в горло. Перевернулся на живот. Ему хотелось не спать и не пива, а просто-напросто плакать.

Однако, в блиндаже было темно, спокойно, почти тихо, и Джек уже в самом деле почти уснул, даже закружилась перед глазами какая-то предсонная белиберда — мчащиеся кони, падающее дерево… Но заснуть до конца ему не дали — простучали шаги, и Джек, вздёрнувшись, различил Жозефа.

— Разбудил? — виновато спросил валлон. — Извини…

— Да я не спал, — почти правду ответил Джек, опираясь на локоть. — Ты чего?

— да ну… — Жозеф поморщился, сел, начал сдирать сапоги. Так и не пояснил, что к чему — в блиндаж ввалились Андрей и Эрих. Они опять спорили о войне — горячо, но беззлобно. Не прошло и пяти минут, как собрались все — последним припёрся Дик, притащивший упаковку пива.

— Так, — он бухнул её на стол, — вот все и на месте.

— Хитрец ты, Дик, — сказал Джек, чувствуя, что настроение понемногу улучшается. Новозеландец отдал честь:

— Если человек не хочет идти на праздник, то праздник приходит к ему… — двумя движениями ножа он развалил упаковку и начал раскидывать в руки баночки «гинесса».

— Эндрю, а как там ансамбль без тебя? — поинтересовался Джек, открывая свою. Русский махнул рукой:

— Споют, куда они денутся. У меня уже уши устали.

— У слушателей тоже… — задумчиво сказал Эрих.

— Им медведь на ухо наступил, — парировал Андрей. — Нарежьте кто-нибудь колбасу.

— И консервы откройте, — напомнил Иоганн. — Там сардины есть.

— Эй, Андрюшка здесь?! — крикнул кто-то, всовывая в блиндаж голову. — Народ его требует!

— Он пьяный в дупель, — хладнокровно ответил Жозеф.

— Во! — удивился посетитель. — Он же только что…

— Да ему хватит и пробку понюхать.

Посланец общественности исчез. Поверил, нет — неизвестно.

— А нам-то споёшь? — поинтересовался Джек, закусывая пиво маслиной. Андрей задумался. Потом потрогал струны гитары и сказал:

— Я… не спою. Я просто стихи почитаю, хорошо?

Видимо, ничьё особо согласие ему не было нужно, потому что он, по-прежнему держа в руках гитару, заговорил негромко:

Хорошо читал Андрей. Сильно. И, когда он закончил, Эрих вздохнул:

— Да… Это не наши песенки… это Поэзия. Напишут ли про нас такое…

— Напишут, — твёрдо сказал Андрей.

— Кто? — спросил Жозеф. — Кто напишет?

— Не знаю, — пожал плечами Андрей. — Может, служит кто-нибудь среди нас… или в армии в той или в другой Империи… Он и напишет. А через годы люди будут говорить: «Вот — Поэзия!»