Дэвид Эннендейл - Темные провалы в памяти

Мгновение спустя бронетранспортер содрогнулся от взрывов, в грохоте которых утонул рёв мотора. Обломок корпуса, отброшенный ударной волной, разрезал Люкта надвое. Зарычав, Акрор бегом обогнул уничтоженный «Носорог» и обнаружил, что на другой стороне в живых остался только Склир.

— Кажется, они с нами разобрались, капитан, — отметил тот.

Акрор настолько широко ощерился в гримасе ненависти, что рот наполнился кровью. Оглянувшись, капитан увидел, что вражеский отряд перегруппировался, и теперь стена призраков приближается к двоим выжившим.

— Но ещё не победили, — бросил он Склиру, устремляясь на север, в лабиринт монументов. Боевой брат последовал за Акрором, их тяжелые шаги сокрушали в прах мемориальные плиты. Повернув было на восток, капитан вдруг остановился и затих, прислушиваясь.

— Они приближаются, — произнес Склир.

Барабанный бой вражеских шагов оставался непоколебимым.

— Отлично, — ответил Акрор. Он снова перешел на бег, направляясь к библиариуму, где ждали три полных отделения Роты Страдания. — Мы не отступаем, а ведем их в ловушку.

Ход сражения остался неизвестен Хатии Керемон. Как только началась перестрелка, она снова устремилась вперед, стремясь провести подчиненных по Дороге Памятников целыми и невредимыми. Там, у библиариума, все они исполнят свой долг, действуя по обстоятельствам. Если её и всех остальных ждет гибель — пусть так. Если их непреклонность пред лицом врага окажется бессмысленной — пусть так. Они умрут с честью, а в эту первую ночь зимы даже такое удалось немногим.

Несколько раз Хатия оглядывалась, но в туманной тьме ей мало что удалось рассмотреть. Зато услышала она многое — звучный рёв болтеров, вой цепных мечей, от которого стучали зубы, и грохот взрывов. Однажды мгла на мгновение рассеялась, и Керемон разглядела очертания гигантов, облачённых во мрак и кости. В её сознании возникли образы методичной, беспощадной войны, ведомой созданиями, безжалостными, как сама смерть.

Больше Хатия ничего не хотела видеть, но по-прежнему заставляла себя оборачиваться. Пусть в прошлом Керемон не сталкивалась ни с чем, хоть отдаленно напоминающим ужасы сегодняшней ночи, но знала, что долг приказывает ей противостоять кошмарам. Имперский командующий и верховный куратор — Хатия Керемон поклялась положить жизнь ради защиты Мнемозины и сохранения великих исторических трудов библиариума.

Воистину, не было чести превыше этой.

Но благородные мысли Хатии накрывала тень страха. Предатели принесли с собой ужас смерти и поражения, но те, другие космодесантники, пугали её ещё сильнее. Керемон не знала, кто — или что — они на самом деле.

Или всё же знала? В своем время, на службе в Имперской Гвардии, Хатия слышала кое-какие истории, передаваемые шёпотом. Вознесшись до имперского командующего, она открыла для себя ещё парочку легенд. Молва дала имя этим космодесантникам, имя, основанное на слухах, а не на надежных источниках. Под саваном тьмы, окружавшей Проклятых, скрывались тайны, великие и внушающие страх. Само существование загадочных воинов бросало вызов благородной цели библиариума Мнемозины и подобных ему информационных архивов в других системах.

Насколько знала Керемон, не существовало ни единого достоверного документа с описанием Проклятых. Ни единой подсказки о том, кем они были или могли стать однажды.

Но вдруг где-то остался след? Что, если кто-то раскрыл тайну воинов?

Впрочем, сейчас у Хатии не было времени на обдумывание совпадений. Ей показалось, что это к лучшему.

Не имелось времени и на рассуждения о том, что произойдет, когда беглецы доберутся до библиариума. Они могли только нестись изо всех сил, стараясь не падать и не сбиваться с пути, окруженные туманом, ночью и огромными бесформенными силуэтами, значение которых скрывалось во мгле забытья.

Наконец, сквозь белесую муть проступила гигантская тень, и Керемон прибавила ходу, как и писцы, поспевавшие за ней. Здание обретало все более четкие очертания, полоски света сияли с его высоких стен через равные промежутки. Ещё ближе. Несколько секунд, и она разглядит главный вход библиариума.

Ещё ближе. Ещё отчетливее.

Хатия резко остановилась, ясно рассмотрев то, что ждало беглецов. Воистину, Император защищает, и сейчас он сделал именно это, заставив туман расступиться так, что Керемон смогла увидеть вражеский танк. Верховный куратор тут же дернулась в сторону, припадая к брусчатке за пьедесталом последнего монумента, пятиметровой бронзовой статуи Себастиана Тора, вершащего яростное правосудие.