Владислав Выставной - Кремль 2222. Ярославское шоссе

Зигфрид остановился, помолчал немного и сказал:

– Что ж, давай прощаться.

– Уже? – не глядя на него отозвался семинарист.

– Сам понимаешь, каждая минута дорога. Кто его знает, может, этот Михей на связь должен был выйти или какой-нибудь знак подать, что меня «убрал». Или еще как отметиться. Так что надо идти на опережение, пока не поздно. Ну, держи! – он ударил крепкой пятерней по его руке. – Боги позволят – еще свидимся!

Только сейчас Книжник понял, что вест говорит серьезно. Парень не хотел прощаться так, с ходу, ему было, что возразить. Как он может допустить, чтобы друг отправился в одиночку бороться против целого клана, где каждый подготовлен, наверное, не хуже Зигфрида? Но в глазах воина видел непробиваемую твердость и понимал: лучше сейчас не ссориться.

Они коротко обнялись, и Зигфрид направился в сторону ворот Спасской башни. Он еще заглянет в Форт, даст последние указания своему народу. Но все это уже не касается Книжника.

В этот момент парень почувствовал себя каким-то ущербным, обделенным чем-то большим и важным. Так мальчишки завидуют воинам, павшим в кровавом бою. Вроде и странно завидовать чужой гибели, но смерть бывает ярче, чем долгая беззаботная жизнь. Он вроде уже и не мальчишка, но как-то невыносимо оставаться здесь, за крепкими стенами, когда друг отправляется на верную смерть.

Идя кривым переулком, Книжник почувствовал на себе чей-то взгляд. Остановился и медленно обернулся.

– Ох, ты ж…

На него неподвижным взглядом пялилась крысособака. Та самая. Вспомнились слова Отшельника – мол, он не ручается за ее поведение после выполнения задания.

А задание-то выполнено.

– Чего тебе? – осторожно спросил парень.

Услышав голос, зверюга сорвалась с места и припустила в его сторону.

– Стой! – пятясь гаркнул парень. – Стоять, грымза!

Тварь остановилась с той же, присущей ей резкостью. Вот же беда! Чего она от него хочет? Думала бы броситься – ее не остановили слова! А страшная-то – жуть. И на свету еще страшнее. Действительно – грымза.

– Эй, грымза, слышишь меня? – позвал Книжник.

Крысопсина чуть приоткрыла пасть и завиляла длинным голым хвостом.

– Что, нравится, когда тебя грымзой кличут? – осторожно сказал Книжник. – Тогда и оставайся Грымзой.

Зверюга сделала еще шаг в его сторону и тявкнула. Странное зрелище – огромная тявкающая крыса.

– Все, уходи! – уже смелее потребовал парень. – Убирайся, слышишь?

У него даже хватило смелости прикрикнуть и топнуть на это чудовище. И надо же – мутант тихо заскулил, попятился и скрылся за углом. Книжник судорожно вытер пот со лба.

Ну и денек выдался, с ума сойти.

Вернувшись в келью, он упал лицом на узкую койку и долго лежал, надеясь, что придет сон и все встанет на свои места. Как бы не так. Несмотря на усталость, сна не было ни в одном глазу. И не оставляло какое-то назойливое беспокойство.

Ругнувшись, он рывком сел на койке. Взгляд упал на стул рядом с изголовьем. Там лежала простреленная записная книжка – та самая, что спасла ему жизнь в последней переделке. Рука сама потянулась к букве П. Отщелкнув деформированный пулей стальной зажим, он раскрыл блокнот прямо посередине.

«…Роботы наступают волнами. Танкисты сдерживают удары, но они – всего лишь люди. Машины не знают страха и усталости, им просто нет конца. Мы подбиваем единицы – на их место приходят десятки, мы сжигаем десятки – приходят сотни. Когда эти гады успевают их штамповать?..»

Книжник перелистнул страницу.

«…Есть сведения о готовящемся нашем контрударе. Но я больше надеюсь на Софрино…»

Парень вздрогнул, перечитал снова. Так и написано: «…я больше надеюсь на Софрино…».

Это было оно – единственное слово, произнесенное мертвым киллером.

Торопливо пролистал вперед, назад – Софрино больше не упоминалось, не было даже намека на то, что имеет в виду неизвестный автор.

Сердце забилось чаще. Что это – совпадение? Что же там было, в этом Софрино? И почему убийца явился за Зигфридом именно оттуда? Хороший вопрос. Он мог бы получить на него ответ – если бы шел сейчас рядом с Зигфридом.

Книжник вскочил, прошелся по келье.

Вот она – настоящая тайна. То, что не дает спокойно сидеть на месте, бездумно проживать свою жизнь. Именно поэтому он однажды рискнул, поставил на карту саму жизнь – и отправился в неизвестность вслед за опасным чужеземцем. Тем чужеземцем был Зигфрид, а сам он был дерзким, любопытным, глупым – но не страшащимся никаких опасностей. Именно потому он вернулся в Кремль с богатой «добычей» – целым народом, спасенным из Поля Смерти.