Сергей Калашников - Бука

А потом отметка о начале терраформирования — собственно, оно не было связано с какими-то особенными технологическими изысками — просто начался посев семян нескольких видов трав. Потом, через столетие, к этому добавились деревья и кусты, а еще через столетие на вполне озеленённую планету завезли животных.

Название расы, занимавшейся этой деятельностью, ничего определённого не говорит — то ли «Старейшие», то ли «Предтечи» — это ведь написано на языке Хорды, так что оттенок может быть самым неожиданным. Изображение представителей цивилизации, населивших этот мир зверями и растениями отсутствует. Написано только, что внешний вид их изменчив, и кадров, где бы можно было уверенно указать на присутствие существа принадлежащего именно к этой общности, попросту нет.

А вот и дата прибытия на планету людей — четыре тысячи семьсот лет тому назад. Тут уже всё понятно — колонисты высаживаются с космических кораблей, причем приехало их сразу много — около пятидесяти тысяч. И они вооружены вполне себе неплохим оружием, с виду похожим на винтовки, и одеты вполне современно.

Сразу сравнила длительность года Хорды и Земли — разница оказалась невелика, буквально пару процентов — год на несколько дней длиннее, но зато сутки чуточку короче, если сравнивать их в единицах измерения Хорды. Так что, в бытовом плане можно их условно приравнять друг к другу. Ну вот, в первом приближении сориентировалась. Пора и поспать.

Привычно прислушалась к мыслям брата — он, как всегда, скучал по Ленке Соловьёвой и тревожился за свои маленькие тракторы, которые, по его прикидкам, должны как раз сейчас испытываться. Там, на Земле, в Колупаевске. Это ничего — скоро они вернутся домой и… Прислушалась к мыслям Реда. Как интересно! И что это он такое замышляет? Уж не к ней ли собрался подкатить? Ах, ну конечно же хочет попроситься на Землю вместе с ними — что же его там привлекло? Непонятно. Какие-то смутные образы на грани сна и яви: Сёмка Букацинский едет по лесной дороге на своём «козлике», она распекает Арсения за то, что не позвонил домой, опять она посещает выздоравливающих в каком-то переоборудованном под госпиталь пансионате, снова она, Анна, танцует в пивной… а ведь этот кадр явно взят из головы кого-то из посетителей — точно помнит, что самого Реда тогда там не было. Он что? Влюбился? Или просто ему нравится подсматривать?

— Влюбился, мне кажется, — отозвался на невысказанный вопрос чужой голос в голове. — Это Ламира, мама Реда. — Он определённо вздыхает о тебе — уж не обижай моего мальчика. Застенчивый он с девушками, хотя… стоит даже вспомнить о нём с неудовольствием… наши качества — это довольно тяжёлый груз, если поразмыслить. Ты только начинаешь осознавать, насколько непросто жить, зная всё, что о тебе думают — ведь это очень просто выяснить. А ещё хуже бывает выяснить, что как раз в этот момент любимый думает вовсе не о тебе. Извини, что потревожила. Спокойной ночи.

«И какая ночь может быть спокойной после таких откровений, — подумала Аня, укладываясь. — Хотя, за всё приходится платить. Я ведь совершенно беспардонно копаюсь в мыслях сотен или тысяч людей, воздействую на них, можно сказать, вершу произвол над чужими судьбами. И за это теперь пришло понимание, что и в мои грёзы запросто может проникнуть свекровь… Что? Зачем я это подумала?»

Ред, Филипп и Семён тихонько парили на антигравах над вершинами деревьев — лес под ними был смешанный, диким и заросшим. Макушка одной из сосен явственно возвышалась над остальными — к ней и устремился Фил, на ходу извлекая из-под ремня со стороны спины большой плотницкий топор. Достигнув ствола немного ниже огромных сучьев, он ударил обухом о ствол и прислушался.

— Кондовая, — с улыбкой сообщил он своим спутникам. — Привязывайте.

Парни тоже приблизились к сосне и в двух местах — в верхней части ствола под кроной и несколько выше комля закрепили длинными лентами небольшие коробочки. Снова взлетели, немного удалившись, и активировали интерфейсы своих компьютеров, заключённых в колечки.

— Есть контроль, — крикнули они вниз почти одновременно.

— Тогда держите, — Филипп, а он спустился и теперь стоял на земле, включил лучевой резак, которым и перерезал ствол на высоте полуметра от уровня грунта. Сосна некоторое время оставалась неподвижной, а потом всё так же вертикально приподнялась, взмыла над лесом и легла на бок прямо в воздухе. Летела она так не очень долго — достигнув обширной поляны, опустилась и мягко легла.