Николас Александр - Милость Императора

Снова проверив полётный лист эскадрильи, бывший пилот удивленно воззрился на два слова в списке. « Милость Императора ». Аугментический вокс-имплантат Даноша скривился в гримасе, которую можно было посчитать улыбкой.

— « Милость Императора », взлёт разрешаю.

Он услышал, как пилот произнес в знак подтверждения: «За Императора».

Взревели четыре прямоточных воздушно-реактивных двигателя, завибрировали стеклянные панели диспетчерской, и «Мародёр» стремительно рванулся вперед — в раскрытые ворота пускового отсека и дальше, во тьму космоса.

Микал отслеживал курс остальных машин 1167-го по ауспику, не забывая поддерживать визуальный контакт через плексигласовый фонарь кабины. На экране светились пятна из сотен точек, отмечавших координаты отдельных бомбардировщиков или истребителей, движущихся к цели в раздельном строю. Ручка управления двигалась в ладонях пилота — датчики « Милости » корректировали курс, не позволяя ей пересечь траектории с другими самолётами. Большая часть бомбардировщиков крыла уже заняла свои позиции, и строй 1167-го издали напоминал серое облако на фоне космической черноты. «Туча» поблескивала — мерцали фюзеляжные огни, и Микала немного успокаивала численность имперских сил. Целая флотская эскадрилья «Мародёров» представляла собой восхитительное зрелище и напоминала пилоту о словах Рыля на тему соединенной оборонительной огневой мощи.

— Внушает, — произнес Бернд, словно услышав мысли командира.

Микал ничего не ответил.

— Направляемся к назначенной позиции, — сообщил он немного позже и снова проверил ауспик. Отследив метку, обозначающую самолёт ведущего их звена, капитан изменил курс, направляя « Милость » к внешней границе «облака», где уже занимали свои места последние бомбардировщики. Сравнявшись по высоте с ближайшим из них, Микал изменил дистанцию до боевой машины так, что МИИМ2243 оказалась в самой дальней от центра точке ромбовидного строя.

Капитан медленно выдохнул, испытывая облегчение от пройденного этапа, и Бернд взглянул на него так, словно собирался что-то сказать, но передумал. Вместо этого бомбардир просто кивнул, и Микал склонил голову в ответ.

— « Милость Императора » на позиции, — доложил пилот по воксу.

— Говорит «Божественное возмездие» , вас поняла. Рада, что вы с нами , — передали с ближнего бомбардировщика.

Его пилот, Катаржина Островская, осмотрела только что прибывший «Мародёр».

«Новички», подумала она, вызывая по внутренней связи Марека Заяца, хвостового стрелка.

— Заяц, они будут позади нас, с правого борта. Приглядывай за ними.

— Вы не становитесь чересчур сентиментальной ближе к старости, а, капитан? — с шутливым удивлением спросил Марек.

— Если их собьют, то мы окажемся следующими на очереди для орочьих истребителей, Заяц. Поэтому постарайся сделать так, чтобы новички оставались в воздухе и принимали на себя весь урон.

Катаржина постаралась, чтобы её слова прозвучали как можно более чёрство, хотя на самом деле лётчица не была бессердечной. Просто ей предстояла уже третья кампания, и Островская повидала слишком много новеньких экипажей, сбитых в первом боевом вылете. Она надеялась, что сегодня подобное не повторится.

К тому же, Катаржине приглянулся их стрелок верхней турели.

— Звучит разумно, капитан, — признал Заяц и тоже посмотрел на « Милость Императора ». Мареку удалось разглядеть лица двух лётчиков через остекление кабины, и он поднял руку в знак приветствия. Бомбардир ответил тем же, а пилот просто посмотрел на Заяца, даже не пошевелившись.

— Новички, — пробормотал бортстрелок. — Император, сохрани нас.

Микал занимал экипаж постоянными проверками состояния самолёта и заставлял повторять задание по пунктам, но в кабине всё равно росло напряжение, пока « Милость » снижалась во внешних слоях атмосферы Балле-прим. Космическая тьма над ними отступала — на дальней стороне планеты занималась заря, и восходящее белое солнце бросало мерцающие лучики света через иллюминаторы турелей и остекление кабины. Бомбардировщик спускался всё ближе к поверхности, и капитан, опустив визор шлема, внимательно посмотрел вниз, на глубокую синеву океана. Главный континент Балле-прим укутывали облака, но огромные водные пространства были ясно видны и одинаковы на всем своем протяжении. Алекс через равные промежутки времени сообщал экипажу текущие координаты, и его голос с каждым объявлением звучал всё напряженнее.