Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов

— Ух, ты! — выпалил Пошта, схватив устрашающего вида ружье с барабанным магазином. — АА-12, автоматический дробовик! Круто!

— Поставь на место, — велел Штемпель.

— Что не так? — Хотя Пошта и числился номинальным коман­диром в этой экспедиции, но в вопросе выбора оружия и снаряже­ния он безоговорочно уступал роль лидера Штемпелю, как стар­шему и более опытному члену клана.

— А ты прикинь, — предложил Штемпель. — У него скоро­стрельность — 300 выстрелов в минуту. В барабане — 32 патрона. То есть один барабан ты расстреляешь секунд этак за десять.

— Я возьму больше патронов! — решил Пошта.

— Угу. Только каждый патрон весит грамм пятьдесят, так? С нормальной пулей или навеской картечи. Значит, десять патро­нов — полкило. Сто патронов — три барабана, или тридцать секунд ведения боя — уже пять килограмм. И сколько ты упрешь на себе? Нет, ружье, конечно, классное, но больше для оборонительной вой­ны. А нам в поход.

— Зато патроны двенадцатого калибра везде достать можно! — парировал Пошта. — В отличие от «магнумов» револьверных, — под­колол он профессора, не выпускавшего из рук «Питон». — В край­нем случае — самом накрутить, машинка-то наверняка тут есть!

— Согласен, — кивнул Штемпель. — Дробовик возьмем обяза­тельно. Но не автомат, и даже не полуавтомат — поставь «Вепрь» на место, а самую обычную помпу. «Моссберг-590» или «Реминг­тон-870». А лучше даже — пятисотый «Моссберг», укороченный. Патронов всего пять, но зато под курткой спрятать можно. И бу­дешь дважды думать, перед тем как стрелять. Есть у вас в запасах «пятисотки»? — спросил Штемпель у Контейнера.

— Мало, их часто берут, — пожаловался тот. — Но для вас найдем.

У найденного дробовика оказался никелированный дырчатый кожух на стволе (и хорошо, и плохо: с одной стороны — блестит, может выдать, с другой — ржавчина ему не страшна) и прикрепленный к ствольной коробке патронташ на пять гнезд (однозначно хорошо, существенно ускоряет перезарядку). «Моссберг» Штемпель вручил Поште, а потом крепко задумался, чем бы вооружить Бандерольку. С ее-то субтильной комплекцией!

— Как у тебя с терпеливостью? — спросил он девушку.

— Чего? — не поняла та.

— С выдержкой как, говорю?

— Да вроде нормально, не жаловался никто, — пожала плечами Бандеролька.

— На животе спать умеешь?

Бандеролька от удивления открыла рот и хлопнула ресницами,

— Не в смысле — слюни на подушку пускать, — пояснил Штем­пель, — а в смысле — спина не болит, если долго лежишь на животе в одной позе?

Бандеролька густо покраснела.

— Не болит, — тихо ответила она.

— Прекрасно. Тогда дам я тебе, красна девица, снайперскую винтовку. Только не Драгунова, а что-нибудь с ручным перезаряжанием. Дабы не повадно было жечь боеприпасы. «Ремингтон-700» есть у вас?

Контейнер насупился и покачал головой.

— А что есть из болтовок?

— «Баррет М-98» — съязвил Контейнер. — Под патрон «Лапуа-338».

Штемпель хмыкнул.

— Ну да, ну да. Один выстрел — одно вывихнутое плечо. А ме­нее злобное что есть?

Контейнер задумался.

— Есть «Блейзер-93», — сказал наконец он, выдержав длинную паузу.

— О! Годится. Берем!

Футуристического вида винтовку Штемпель покачал в руках, проверил работу затвора, заглянул в прицел (не забыть пристре­лять!) и протянул оробевшей Бандерольке.

— И запомни, Бандеролька. Один выстрел — один труп. Что чувствует снайпер, когда стреляет в человека?

— Не знаю...

— Отдачу винтовки!

Пошта улыбнулся, а Кайсанбек Аланович нахмурился.

— Не нравится мне все это. Вы же листоноши, а не головорезы какие-то! И мы в экспедицию собираемся, а не на войну!

— Вполне возможно, — возразил Пошта, — что война сама при­дет к нам.

О вчерашних казаках-пластунах он пока друзьям не рассказал, отложил на потом. Чтобы не сеять слухи и панику.

— Но ведь задача клана листонош — восстановить связь, а зна­чит — возродить цивилизацию! — с жаром сказал профессор. — Снайперская винтовка, знаете ли, доставляет только один вид со­общений — некрологи!

— Зато уж наверняка, — угрюмо подтвердил Пошта. — Пони­маете, профессор, пока мы восстанавливаем связь, а значит — ци­вилизацию, очень много людей в Крыму желают обратного. И бу­дут стараться нам помешать.

— Но зачем?! — изумился Кайсанбек Аланович. — Цивилиза­ция несет благо всем!

— Не всем, — встрял в разговор Штемпель. — Вам ли не знать, профессор! Каждый уездный царек, местный феодал, возомнив­ший себя богом — ну кем он будет при возрожденной цивилиза­ции? Никем, и звать его будут никак. Вот они и сидят по своим норам, управляют стадом таких же кретинов, и наша миссия им поперек горла.