Михаил Сурин - Битва галактик

Серёга покосился на Кирилла, встал и, слегка поёжившись, прошел мимо него.

– Кадет, почему вы решили доложить командованию о проступке своего товарища? – задал ему первый вопрос Реймс.

– Я решил, так будет лучше для всех. Я убеждён, что определенные желания нужно сдерживать. Можно даже подумать, что я… сделал доброе дело, ведь я помешал Кириллу Логинову совершать такие проступки в дальнейшем. Теперь, когда он станет планировать что-то подобное, он… откажется от такого, вспомнив про последствия…

– То есть, кадет, вы хотите сказать, что совершили что-то полезное для своего товарища, предав его администрации? – медленно произнес судья Ротанг, неотрывно глядя на свидетеля.

Кривошеин снова поёжился, словно захотел убежать из зала.

– Я думаю, лучше пресечь ересь в корне, пока она не захватила человека полностью, – ответил он.

Ротанг хищно улыбнулся. Похоже, он нашёл свою жертву.

– Господин адвокат только что обрисовал понятие ереси и предложил его больше не употреблять, – сказал судья. – Применив этот термин, вы, вероятно вкладывали в него своё значение. Какое? Ваше мнение расходится с мнением господина адвоката?

Вот тут-то Кривошеин попался. Кирилл с удовлетворением наблюдал, как лицо предателя побледнело, глаза его забегали, словно он пытался найти ответ где-нибудь в зале. В тот самый момент, казалось, он оказался между холодной ненавистью Кирилла и едким презрением Ротанга, который, видимо, сам решил свершить месть того, кто не мог этого сделать по чисто процессуальным причинам.

– Каково ваше вероисповедание? Быть может, ваша религия вкладывает в тот термин своё, какое-то особое значение? – судья засыпал вопросами растерявшегося свидетеля, который уже не мог найти себе места.

– Я православный, – промямлил Кривошеин. – И я думаю, в нашей вере ересь имеет то же значение, что и в представлении обвиняющего клирика…

Кирилл, внимательно следивший за ходом процесса, наконец сообразил, за что зацепиться:

– Простите, судья, но я хочу заявить отвод обвиняющему клирику.

Эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Ротанг, приподняв бровь, изумленно воззрился на Кирилла, словно его слова задели его за живое.

– Что это значит? -медленно произнес он.

– Я не совсем понимаю, как католик может обвинять человека, исповедующего православие, – аргументировал Кирилл. – Здесь может иметь место предвзятое отношение к подсудимому, если господин клирик принадлежит к радикальному крылу Конгрегации. Здесь могут иметь место и религиозные разночтения, ведь всем известны противоречия между православием и католицизмом. Учитывая сказанное, я призываю суд назначить обвиняющего клирика, исповедующего православие. Я хотел бы исповедоваться православному священнику.

– Почему вы решили, что обвиняющий клирик будет ненадлежаще исполнять свои обязанности? – спросил сир Ротанг. – Господин Рэймс – профессионал, знаток своего дела. Независимо от принадлежности он представил обвинительное заключение, опирающееся на доказательства, а не на религиозную доктрину.Господин клирик квалифицирует преступление, опираясь на светсткий закон, который един для всех. О вашей душе разговор будет позже.

– В доме, в котором я жил, этажи под нашей общиной занимают саксы. Противоречия, которые уже возникают на сегодняшнем заседании, так же неизбежны, как и противоречия между нами, русскими, и ими.

Сир Ротанг нахмурился, затем ударил судейским молоточком о наковальню.

– Я отказываю вам в отводе обвиняющего клирика, – заявил он. – Ваши доводы неубедительны. У меня больше нет вопросов к свидетелю. Господин адвокат?

Стотти поднялся со своего кресла.

– У меня есть. Скажите, свидетель, откуда у вас сведения о трещине в стене?

Кривошеин поморщился, оглянувшись на зрительские ряды.

– Послушал разговор двух парней в общаге. Я не знаю, кто они. Я первокурсник. Ещё не со всеми познакомился.

– Можете описать, как они выглядят? – поинтересовался клирик.

Кривошеин на мгновение замолчал, видимо, придумывая ответ.

– Сомневаюсь, все кадеты со спины выглядят одинаково, – сообразил он.

– У меня больше нет вопросов, сир судья, -кивнул Стотти и сел на место.

– Мне кажется, здесь пахнет ещё одним расследованием Конгрегации, – произнес Рэймс, сложив руки. – По всему видно, что ересь давно и глубоко проникла в умы некоторых кадетов. Я и другие клирики постараемся разобраться в ситуации и представить перед судом других виновных.