Владимир Петько - Город (СИ)

— Когда?

— Сейчас.

— Сейчас?

— Что опять? — нахмурился отец. — Танцы какие‑нибудь пропустишь?

— Все иду. — Я примирительно поднял руки. Кажется, сейчас не время спорить — Вещи с собой брать?

— Нет. Сегодня и вернетесь.

Я показал отцу скомканную рубашку.

— Отдашь инспектору. Не заставляй его ждать.

Я поднялся:

— Скажешь моим…

Отец поморщился, но кивнул. Я потоптался на месте, но разговор похоже был закончен.

— Ну ладно, я пошел тогда…

Отец бросил красноречивый взгляд, говоривший, что я вообще‑то стою на месте и мне ничего не осталось, как повернуться и выйти. Вытащил из‑под лестницы велосипед и задом отворил входную дверь. На улице никого не было, поэтому по ступенькам я проскакал, на ходу запрыгивая в седло своего верного металлического друга. Вообще‑то если соседи увидят такое в исполнении двадцатичетырехлетнего молодого человека из приличной семьи и трудящегося на солидной должности, то мне потом, как минимум, будет предстоять серьезный разговор с отцом. К сожалению, ничего с этим поделать нельзя — счетчик прожитых лет крутится без остановки, переводя стрелку из положения «детство», транзитом через «юность», во «взрослую жизнь», — но в том месте, что оперлось на сидушку, что‑то заклинило на самой первой позиции.

Вырулив на тротуар, я повернул в сторону центра. Кое — где сквозь листву дубов, разросшихся вдоль дороги до исполинских размеров, пробивались солнечные лучи, и я, как всегда запоздало, решил, что нужно было надеть что‑нибудь на голову. Через милю аллея кончилась, и дорога влилась в городскую улицу, здесь пришлось резко сбавить скорость и осторожно лавировать между прохожими. Солнце действительно пекло, немного сильнее, чем обычно в начале мая, более предусмотрительные горожане заранее обзавелись головными уборами. Я свернул на улицу Возрождения — своеобразную границу между Старым и Новым городом. Вообще‑то с обеих сторон стоят одинаковые кирпичные дома от двух до четырех этажей, но слева они из красного кирпича, а справа из белого. «Невелика разница» скажете? Все местные парни, в возрасте от шестнадцати до восемнадцати, выясняют эту самую разницу вечером каждой пятницы в формате стенка на стенку. И не стоит говорить им, что разницы нет — их методы ведения дискуссии не очень гуманны. У тех, кто старше восемнадцати, такая принципиальность быстро исчезает, что немудрено — сначала три года службы в Легионе, домой раз в месяц на выходные, тут мысли совсем не о драках, а после службы работа… Начинаешь замечать, что кое — где под рыжей черепицей на узких улочках есть и желтые дома, и серые, некоторые вообще, оштукатурены и с лепниной. Чтобы понять, что все это одинаково красиво и дорого тебе, надо пожить немного там, за чертой, где кончаются поля и начинается пустыня. Еще не Пустошь, но уже дикая, почти безжизненная земля с редкими колючими кустами и мелкими ящерицами. Хотя некоторые, оказывается и за этой чертой считают себя частью города. «Пригороды», придумают же.

На улице Второго Конвента я свернул налево, здесь все дома одинаковые, только кое — где первые этажи заняты витринами магазинов да в старой мостовой некоторые места выделяются светлыми пятнами заплат из отесанного булыжника, явственно ощущаемые моим задом. Через два квартала, прямо посреди улицы стоит гидрант, который собирались убрать еще лет триста назад, а напротив него единственное во всем районе светло — желтое здание. На одном из его скошенных углов вместо окна ниша в виде арки, с маленькой фигуркой древнего божества, в венке с колючками и раскинувшего руки, словно вот — вот взлетит. На уровне окон второго этажа ряд небольших, меньше метра высотой, фигурок — выдуманные зверюшки, у автора которых были явные проблемы с психикой. На третьем этаже маленькие балконы с фигурными чугунными оградками. Такие вычурные старинные здания иногда встречаются в рядах обычных домов, чудом сохранившиеся с незапамятных времен. Это, например, прекрасно подошло бы для театра или музея. Но здесь всегда была охранка, берегущая наш покой неизвестно от кого. Для музеев есть здания попроще. Я прислонил велосипед к стене у крыльца и взбежал по ступеням. Здесь даже входная дверь застекленная, как намек, что они на самом деле очень открытая и прозрачная организация. В небольшом холле сидел полицейский с разложенной газетой на столе и звонком, как в гостинице. Он поднял на меня глаза.

— Мне к инспектору Даверу, — сказал я.