Макс Ридли Кроу: Сердце Рима

– Да чушь это! – воскликнула она вслух, чем удивила Сабину. – Я не понимаю! Говоря «Рим» мы же имеем в виду не город, а тех, ваших, которые спятили?

– Которые победили, – возмущенно поправила ее собеседница.

«Спроси о Великом Моголе! Спроси, кому его отдали! Какой народ избранный? Спроси…»

Ника впилась в перила. Голова раскалывалась. Вопросы душили ее. Алекс не прав. Призрак завладел ею, он подчиняет себе ее волю. Хочет знать, хочет впитывать информацию, как губка. И боль, будто при ломке от наркотиков, скручивает жилы.

«Спроси об ассасинах! Они тоже часть плана, как тамплиеры?»

– Вам плохо?

Заботливый тон Сабины вернул Нику к реальности. Она все так же стояла, впившись в перила, опершись о них лбом, тяжело дыша.

– «Вам плохо»? – усмехнулась она, не поднимая головы. – Только на русском можно так спросить. Я устала от этого: «Are you okey»? Окей, мать вашу, окей. Fine. [32]

Сабина молча ожидала. Переведя дыхание, Ника выпрямилась. Костюм давил со всех сторон, будто ссыхался. Ей становилось тесно и душно.

– Пройдемте в мой кабинет.

Они вышли со смотровой площадки.

– Hi! – воскликнул на английском проезжающий мимо велосипедист в деловом костюме. Его улыбающееся лицо могло бы напомнить рекламный ролик с идеалистичным городком и поющими соседями. – How are you?

– Fine, Jack! – ответила Сабина, махнув рукой ему вслед. Повернулась к ухмыльнувшейся Нике и с пониманием скривилась. – Да, дурная привычка. Вроде «будь здоров», когда тебе плевать на здоровье человека.

– Вы все время здесь? Никогда не поднимаетесь?

– Почему же? – Сабина пожала плечами. – У нас командировки. Несколько лет здесь, потом на поверхность. Как в космос на станции. Чтобы не спятили, понимаешь?

Ника с подозрением смотрела на нее. Нормальная девушка, адекватная. Своя в доску. Они что, ждут, что это сработает?

– Может, ча.? – спросила Сабина, когда они вошли в кабинет.

«Здесь могли бы жить Спок с Кирком [33]в счастливом брачном союзе», – подумала Ника, озираясь по сторонам. Слишком много серого пластика, правильных геометрических форм. Ни одной лишней детали. Ни одной, кроме стикеров и ручки. Проследив ее взгляд, Сабина улыбнулась:

– Дань привычке. Никак не могу полностью перейти на электронику.

– Метр восемьдесят, атлетического телосложения, желательно блондин, – Ника села в кресло, формой напоминающее половину яйца.

– Что, простите? – растерялась женщина-Созидатель.

– Вас выбрали, чтобы войти со мной в контакт, верно? Наладить связь, так сказать, общий язык. Так вот, на парня бы я быстрее клюнула. А если еще после посещения spa-салона и парочки бутылок шампанского – так вообще!

Сабина озадачено хмурила лоб, и все же Нике было ясно, что ее поняли. Та обошла стол, села в свое кресло, немного покачалась в нем вперед-назад.

– Понимаю, – наконец, произнесла она. – У вас глубокий стресс. Длительное нахождение в экстремальных условиях не проходит даром. Не зря есть система реабилитации для вернувшихся из горячих точек бойцов. В цивилизованном обществе, конечно.

Ника тяжело вздохнула. Четыре камеры. В этом крошечном помещении за ней наблюдают сразу из четырех точек. Хоть бы тот ассасин – Пьер Дюран – видел последние кадры с ее собственной камеры. Если удастся связаться с Алексом и остальной командой…

– Давайте поступим так, – Сабина подъехала на стуле к столу и оперлась на него локтями, – задавайте мне любые вопросы. Любые. И я отвечу на них. В качестве жеста доброй воли. Ну а потом вы выслушаете мое предложение.

– Предложение? Вроде того, как я предпочту умереть?

– Это считать первым вопросом?

Ника вытянула ноги. Как же она устала. Так бывает, когда после мороза, продрогнув до костей, зайдешь в жаркое помещение. Глаза сами начинают слипаться, а тело размякает, как подтаявший снеговик, и понимаешь, что ни шевелиться, ни дышать больше нет сил.

– Что случилось с Лорин Питерс? Ей удалось найти это место?

Сабина будто ожидала именно такого начала, поскольку не потратила ни секунды на размышления:

– Она попыталась. В 1763 году, договорившись с капитаном судна «Октавиус», направилась к Бермудским островам.

– И что случилось?

На лице Сабины появилось виноватое выражение:

– У меня нет доступа. Знаю, что из журнала «Октавиуса» были изъяты последние записи, а тело Лорин заняло место в нашем склепе в Иерусалиме. Но об этом вы сами знаете.

Последнее было произнесено с осуждением, что рассмешило Нику.