Андрей Акулов - Панголин. Запретная книга(СИ)

Этих двух мужчин только издали можно было принять за монахов. Они, хоть и были одеты в длинные рясы, но через черную одежду хорошо проступали латы и мечи. Чистильщики, выйдя на улицу, быстро пошли в сторону таверны.

- Удачной торговли. Слава Мироносу, - панголин отвернулся от продавца и спокойно зашагал к дому.

Внутри мог остаться на страже еще один чистильщик, и Грэм, бесшумно вынув кинжал, приоткрыл входную дверь.

Взгляду открылась обычная картина обыска, обросшего долговременной засадой. Изрядно выпотрошенная комната была немного приведена в порядок – ровно на столько, чтобы не спотыкаться о перевернутые стулья. На счастье в доме больше никого не было.

Перескочив через кровать, выдвинутую на середину комнаты, панголин широко распахнул дверь в кладовую. Окон в маленькой комнатушке не было и света явно не хватало. Под руку попадались склянки, шкуры, пучки сухих трав, пергаменты, осколки, тряпки, но когда пальцы врезались в твердые полукруглые чешуйки, Грэм рванул и вытащил из кучи хлама заветную куртку. Глухой шорох костяных пластинок дополнил вздох облегчения, вырвавшийся из наспех оголяемой груди.

Первый доспех. Его делают из кожи красноголового ящера. Своего рода выпускной экзамен в школе и право называться панголином. Только после этого на левое предплечье наносят татуировку из трех извилистых линий, похожую на бегущую ящерицу.

Перед глазами вихрем пронеслась серая, в темную полоску пасть и ряд острых изогнутых зубов. Желтые глаза с черными вертикальными рубцами зрачков и красный, с белесыми костяшками гребень. Холод чешуек болотного хищника. Зловонное дыхание и треск кожаной куртки, разрываемой серповидными когтями. Визжащий хрип и бурая кровь на белой, мягкой шее ящера. Долгие яростные конвульсии в примятой траве. Летящие вверх и в стороны куски вырванного дерна. Затихшее тело и только подпрыгивающий кончик хвоста, словно рыба, выброшенная на берег. Грэм вспомнил, как отец Иаков не отходил от постели и еле слышно молился за жизнь начинающего панголина, когда того расцарапал красноголовый ящер.

Охотник нырнул в привычный чешуйчатый доспех и продолжил шарить руками в кладовке. Короткий меч в кожаных ножнах весело клацнул застежкой на уже родном солдатском ремне. Походная сумка, колчан стрел и лук – все, больше нельзя задерживаться – Грэм накинул капюшон, превращаясь в бродягу-лучника. Окинул взглядом свою комнату. Теперь дом отдадут какому-нибудь монаху или продадут. Да какая разница?

Панголин открыл дверь – поздно! Два огорошенных чистильщика уже мчались назад к беспечно оставленной ловушке. Они как раз вывернули из-за угла.

Петли протяжно скрипнули, озвучив немую досаду разоблаченного беглеца. Доля секунды и он нырнул в подворотню. Огибая людей и животных, повозки и телеги, мелкие лотки уличных торговцев, прыгая и изворачиваясь, словно летучая мышь, Грэм летел по широкой, быстро пустеющей улице: население Подгора готовилось к дневной молитве. Продавцы спешили прикрыть товары накидками, прохожие искали уголок поудобнее. Кто-то расстилал коврик, кто-то просто расчищал землю под ногами от мелкого мусора. Лишь три темные фигуры молча бежали по улице в направлении храма Мироноса, сея хаос и суматоху на торговой улице. Прохожие шарахались в стороны, крестились и вспоминали черта. Глядя со стороны можно было подумать, что трое монахов, во что бы то ни стало, хотят успеть на молитву в храм.

Молчаливая погоня оборвалась звуком колокола, призывающего к молитве. Его подхватили десятки других колоколен, и звон разлился по всему городу. Люди, включая возмутителей порядка, упали на колени. Подняв, сложенные ладони, они запели хвалебные слова, повторяя за священником и, пропев мелодичный стих, опускали головы в поклоне. Затем все продолжалось заново.

Грэм зарылся коленями в грязь. Поморщился: холодная жижа просочилась сквозь чешуйки и растеклась по ногам, запахло конской мочой. Колокольня стояла по левую сторону улицы. Он расположился боком к преследователям и спокойно наблюдал, готовый в любую секунду сорваться с места. Чистильщики тоже не сводили с него глаз.

Рядом на тележке торговца зашевелилось покрывало, вздулось и недовольно пискнуло. Пробежала крутая волна и сдобный каравай шмякнулся на пол, следом спрыгнула мохнатая крыса. Ощетинившись, фыркнула, пошевелила длинными усами, принюхиваясь. Схватила зубами трофей и потащила в дыру канализационного стока, прямо между молящимися людьми. Взвизгнула женщина от прикосновения к босой пятке шершавого хвоста. На нее тотчас многоголосо шикнули со всех сторон.