Александр Козин - Истории Выживших (сборник)

И вот теперь, внимательно разглядывая стену, я с замиранием сердца отметил, что за минувшие несколько дней трещины увеличились. Отыскав ту, что была пошире, заглянул в нее, но ничего не увидел. Что, черт возьми, разрушает стену? Вряд ли только землетрясение. Тогда что? И главное – стоит ли вообще пытаться это узнать или проще воспользоваться ключами от камеры?

Присев, я осторожно просунул пальцы в трещину, ощупывая бетон. Прочный, зараза, только на первый взгляд кажется, что стена вот-вот рухнет.

Снова затрясло, и впервые я не только разобрал шелест, но и почувствовал то, что его издавало, – прямо сквозь стену что-то медленно и упрямо двигалось к нам.

– Черт! – выругался я, выдергивая руку и разглядывая ровный порез на указательном пальце. Мелочь, словно бумагой порезался.

– Что там у тебя?

– Не пойму, что-то в стене. Надо чем-нибудь подцепить.

– Сойдет? – сокамерник вытащил из-под матраса металлическую пластину длиной с ладонь.

Я довольно хмыкнул, пробуя ногтем заточенный край импровизированного оружия, после чего осторожно вставил пластину в трещину и начал раскачивать. Не сразу, но треснувший бетон поддался, и несколько небольших кусков вывалилось из стены.

– Твою мать… – выдохнули мы в один голос.

Изнутри вся стена была сплошь увита странным растением – его цепкие тонкие стебли проросли прямо сквозь бетон, словно это был податливый песок.

– Это еще что за сучьи потроха? Фриц, видел когда-нибудь такое?

Я не ответил. Вместо этого осторожно просунул самодельный нож в дыру и отрезал кусочек стебля.

– Какого хрена творишь?! – завопил Гусеница, одергивая мою руку, но было уже поздно.

Тюрьму затрясло. На этот раз стены, что называется, «заходили ходуном». Наверху послышался грохот, странный хлопок, словно что-то лопнуло, и с потолка в коридоре ударил сноп искр. Свет на мгновение погас. По характерному машинному гулу можно было догадаться, что заработали резервные генераторы.

Люди и животные будто сошли с ума, и тюрьма вновь наполнилась рычанием, стонами, воплями и криками.

Но меня сейчас волновало только одно – растение. Все это время я завороженно наблюдал за тем, как оно вдруг ожило, зашевелилось, ловко юркнуло и скрылось из виду. Отступило, но только лишь для того, чтобы тут же нанести ответный удар. Стена содрогнулась и вся сплошь покрылась новой паутиной широких трещин, из которых вырвалось облако бетонной пыли. Отчетливо представив, как стебель с легкостью крошит стену изнутри, я невольно отступил, силясь проглотить подкативший к горлу ком.

А что, если бы вместо бетона был человек?

– Идиот! Ты нас всех чуть не угробил! – заорал Гусеница, когда все успокоилось. – Валим через парадную! К черту все это!

Я прислушался. Из коридора отчетливо доносился топот копыт и чьи-то всхлипы, сменившиеся сначала воплями, а чуть позже чавканьем и довольным урчанием.

– Не пройдем, землетрясение всех переполошило.

– И? Что предлагаешь?

– Свобода всего в нескольких метрах от нас. Помоги мне, – я протянул Гусенице нож.

Было видно, как его терзают сомнения. Страх вводил в оцепенение, а разум упрямо гнал вперед, заставляя искать выход. Но Гусеница не был трусом. Дрожащей ладонью он взял оружие и проследовал за мной.

Осторожно, вздрагивая от каждого шороха, мы принялись разбирать стену. У напарника с помощью ножа это получалось быстрее. Я же, ломая ногти и обдирая в кровь пальцы, старался не отставать. Странного растения нигде не было видно.

Убрав очередной кусок бетона, я почувствовал, как рука ушла в пустоту. И тут же не удержался – припал лицом к дыре, жадно вдохнув свежий воздух.

Запах свободы пьянил лучше любого спиртного.

Уже давно перевалило за полночь, и остаток работы пришлось делать в темноте – свет коридорных ламп был слишком тусклым и не доставал до нас. В тюрьме к тому времени все стихло – животные, наевшись, успокоились, люди уснули, благоразумно попрятавшись по углам.

Наконец, проход был расчищен, и мы замерли в нерешительности.

– Командуй дальше, гражданин начальник, – прошептал Гусеница, с опаской глядя в зияющую черную дыру.

Я осторожно выглянул наружу. Фонари, богато рассыпанные по всему периметру двора, не горели. И небо, как назло, сплошь затянуто тучами. Темнота, хоть глаз коли. Одно радовало – снаружи было тихо, тюрьма словно вымерла.

– Как думаешь, тут высоко? – усмехнувшись, спросил я сокамерника.

– А ты прыгни, узнаешь, – парировал он с сарказмом.