Стас Северский - Последний день может стать первым

Я безжалостно топчу тени города теней, города-тени… Мои резкие движения нарушают продуманную статичность строгих линий. Стараюсь запомнить все — пылинки в солнечных лучах, проходящих через каркасы зданий, через разрушающиеся стены…

Я помню, как точно так же бродил по Хантэрхайму в лютый мороз, когда воздух звенел тишиной, когда сухой холод перехватывал дыхание, а иней смерзался льдом на ресницах. Все время в Хантэрхайме мерилось отрезками от боя до боя. И когда все затихало, когда время останавливалось в ожидании, несмотря на привычку ждать, в какой-то момент наступал перелом, когда невозможно было стоять на месте — тогда я уходил в этот сухой холодный воздух, в это сияние севера. Уходил, только чтобы не ждать, чтобы догнать будущее, чтобы догнать время. Сейчас время подходит ко мне не торопясь, и я снова почти бегу ему навстречу. Эта нервная энергия просто гонит меня из синих теней на расплавленное золото солнца и снова в тень — еще более темную, холодную. Я уже чувствую усталость, но не могу остановиться. Мне этого мало… Солнце уже низко. Контровой свет лучится за темными силуэтами руин, копирует их, бросая мне под ноги. Я все это запомню — каждую тень, каждый луч. Я запомню Шаттенберг, пока он и вовсе не стал тенью. Мы были частью этого мира и то, что мы создали, хоть и деструктивно по свое сути, — прекрасно. Я знаю, как многообразен этот мир, знаю, что есть и другие, чуждые мне пространства, но я принадлежу этому миру — миру людей.

Патрули с Шаттенберга сняли. Сейчас я бы смог подойти к рудникам и активировать щит. Это было бы не просто, но учитывая первое поколение, это уже возможно. Только Штрауб окружен, и подходы к нему наглухо закрыты. Вот с этим я уже ничего не сделаю, но я все еще думаю об этом…

Остановился перед входом в музей. «Защитнику» все это не нравится — он напряженно всматривается в чистое небо, в котором может скрываться невидимый враг, но я пришел именно сюда, и мне нужно время… На меня снова смотрят живые глаза мертвых…

Истребители заменили нам птиц… Взлет — и они уже скрываются в верхних слоях атмосферы… Больше я этого не увижу. Они встанут — исчезнут, как и эти птицы. Наше небо опустеет. «Медведи» несут на своих огромных крыльях угрозу уничтожения. Все они — наши хищники, сменившие клыки и когти на невидимые лучи…

Машины — часть этого мира, но они чужие — они не принадлежат ему. Мы часть этого мира, мы принадлежим этому миру, но мы не едины с ним…

— S9, пора уходить. Темнеет.

С трудом заставил себя покинуть эту обитель древности, но действительно пора. Холод жуткий. По городу ползают клочки тумана, путаются под ногами, распадаются на струйки от наших быстрых шагов, соединяются за нами… Туман поднимается, уплотняется, запаивается монолитом. Видимость ужасная — мы с «защитником» уже по пояс плаваем в этом призрачном испарении. Ориентируемся на «клык», как его мой Крыс-передатчик называет. Здание возвышается надо всем городом. Острие «клыка» зависает в белесой пустоте. Совсем недавно такой же туман безраздельно властвовал в моей голове.

Спускаемся под землю. Я остановился на платформе, смотрю в тоннель… По трубам, потерявшим защитное покрытие, расползается коррозия, на них собирается конденсат… Хочу запомнить все — эти капли ржавой воды, похожие на янтарь. Я никогда не обращал внимания ни на туман, ни на тени, да вообще ни на что. А сейчас я все это запомню. Пусть даже я не проживу больше четырех дней — я все это запомню.

— S9…

— Я думаю…

— Сомневаешься?

— Нет, думаю. Правда, для меня слишком сложно думать об этом, принимать такие решения. Для тебя, для Стража — время не существенно, но для нас… У нас могло бы быть время…

— Могло бы. Только каждое мгновение этого времени отнимало бы время у всего, досягаемого для вас.

— Мы как всегда разделились во мнениях — кто-то решил продлить время, кто-то придерживаться ситуативного нейтралитета, кто-то сохранить то, что еще можно…

— У тебя выбор меньше.

— Не думаю, D40. Механизм запущен, но еще есть надежда, что его можно остановить. Я могу пойти на риск ради времени, могу поступить так, как должен поступать офицер… Но я выбрал другую надежду — не мою, а всех их, других… Теперь это просто паранойя…

— Для тебя это типично, S9.

— Да, только цели… Снайпер промахивается, когда паникует. Я всегда попадал в цель. Но теперь я понимаю, почему меня списали — я действительно нестабилен, и это совсем не то, что я думал. Я определил досягаемую цель, но не могу на нее навестись, потому что слежу за другой целью. Это мой долг. Мы все запрограммированы, я знаю это. Сейчас у меня в голове как будто что-то сломалось. Есть больший долг, и я не могу пренебречь им. Но есть и… D40, я ведь такой же защитник, как и ты. Я должен защищать людей, любой ценой, и не просто должен… Я не могу поступать иначе. Это даже не так, как у тебя — нашел логическое несоответствие или понял, что задача неисполнима и все… Это что-то неосознанное, что-то иррациональное — это желание, это страх. Не понимаешь?