Стас Северский - Тени прошлого — тени будущего

Стикк опустил «стрелу» поблизости от машины Айнера и оперся ногой о пол… Унхай нас обогнал — он давно здесь, с другими сержантами разбирается с бойцами из пополнения. Их я еще не видел. И сейчас толком не вижу из-за затемненных полос у нас на глазах. Их шлемы закрыты, доспехи стянуты под лохматыми белыми шкурами скингеров. Эти, лишающие нас человеческого облика, шкуры без сомнений оповещают о том, что мы к леднику «стрелы» подымем — может быть и сойдем где-то средь снежных полей.

«Стрелы» готовы к трехдневному перелету — заряжены и укомплектованы. Надеваем на привычный боевой доспех белые куртки мехом наверх — точно на землю пойдем…

Объявили боеготовность первой степени. Лейтенант опустил «стрелу», встал рядом со Стикком…

— Боевой приказ! Предатели, военные и государственные преступники скрылись от законного возмездия, спасаясь от присужденной кары! Они подлежат неотступному преследованию и жестокой ликвидации! Отряд — тридцать боевых единиц армейских штурмовых подразделений! Командир — капитан подземного штурмового отряда, ранг — S7! Поиск завершен — местонахождение установлено! Курс на закрытую базу у границ Альвэнхайма! Заход с пересечением границ «оккупированных» территорий! Следовать маршруту общей навигации! Перестройки по моим схемам! Базу штурмуем и обыскиваем тремя полными фазами!

Цель — люди… Айнер пресек сигнал и смерил нас холодным твердым взглядом…

— А черт бы эти формальности!.. Это простые дезертиры! Расстрел на месте — и довольно с них! Вопросы есть?!

Не достаточно быть просто дезертиром, чтоб такую облаву устроили, — нужно быть опасным преступником, действующим против системы… Но не то это… Опасным преступникам у нас от кары никогда не уйти. Похоже, здесь планку поднимают — ужесточают контроль… Теперь мы будем сметать все у нас на пути… А значит это одно — зачистки. Будут проведены жесткие зачистки… над дезертирами, над теми, кто на грани, над всеми подразделениями вооруженных сил AVRG… и дальше — по всей системе…

Уверен, что заочный приговор этим дезертирам был вынесен еще до того, как они ушли… Скоро он будет вынесен и Нору…

А если эту чистку решили быстро провести — здесь без провокаций не обойтись… А срывать с обрывов тех, кто стоит на краю, будут толчками… Агрессией инициируют и трещины, и разломы системы. Стоит только подогнать к краю того, кто к нему близок, чтоб выявить направление его последнего рывка…

Мы с Лесовским пригнулись ниже к панели управления «стрел» — почти легли в седлах, как при скоростном полете… Но и так заметили эту судорогу, сведшую челюсть взводному командиру. Стикк побледнел, и ядовитая улыбка сошла, будто ее и не было…

— Лейтенант, эту операцию должны проводить ликвидаторы DIS.

— Это не вопрос! Значит — вопросов нет! А приказ есть, Стикк!

Мы приняли данные по операции — теперь понятно, почему Стикк зеленеет. Он много лет в Альвэнхайме с капитаном Березовым воевал, пока Ульвэр того не выкинул по непонятным причинам. С тех пор он так и застрял в полку Илда на шестой базе Хантэрхайма… Не просто так все это…

Лейтенант… командир S9… Айнер помолчал, снова обвел нас взглядом…

— Это приказ. Летим!

Приказ так приказ. «Стрелы» уже активировали поле, закрывающее их всадников от морозов и шальных осколков. Опускаем на глаза тяжелую защиту от слепящего солнца, отраженного снегом, от лучей невидимого спектра… Обмундирование окончательно стерло нашу человечность, и остались мы где-то около рубежей, отделяющих высокотехнологичные машины от диких зверей. Ложусь на седло, стягиваю ремни и упоры — готовлюсь к скоростному перелету. Чувствую, что больше не хочу есть. Конечно, мы пропустили обед и остались голодными, но общее напряжение прогнало даже воспоминания о еде. Хотелось бы мне подумать еще о чем-нибудь безобидном, только больше ничего на ум не идет. А о предстоящем думать я не хочу очень. С нами такое редко бывает, и никто не в восторге, что нам это выпало. Но раз у DIS дел по горло, и бойцы дали деру из отрядов А2 — это наша работа. Что может быть хуже, чем зачищать своих же людей, хоть они и… Черт…

Меня трясет от непонятного ужаса — страшнее всего, что ничего непонятно и этот ужас тоже… Я уже прижал уши, но они тут ни при чем. Кончик хвоста непослушно выстукивает морозящую душу нервную дробь. Невеста прижалась ко мне, и нас поочередно колотит озноб. Ее зубы стучат не от холода — мы согреты друг другом — с ней это тоже от страха. Она еще ждет каких-то историй про врачей и их тайны, но уже не так уверенно. Еще бы, если мы и просто ничего не понимаем, как нам понять какие-то тайны? И пока все, что делали люди, они делали при помощи машин. Да и вообще, их лечение страшнее, чем наши болезни… Но она еще не отчаялась — она никогда не отчаивается, а я… Не знаю! Ничего не знаю!.. Мы давно не ели, но после всего этого и не хочется совсем. И спать… мы, наверное, теперь долго спать не сможем… По крайней мере без жутких кошмаров — ведь в наших головах эти мысли… чужие мысли… Но они, как наши, и еще более убедительные, потому что эти люди понимают то, чего не понимаем мы. Хоть крысы притихли и перестали заставлять нас идти через эти чужие страшные мысли… Правда, крысы очень серьезны… Они обдумывают и решают… Но они делают и что-то еще — дают указания другим крысам… О нет — они идут к нам!.. Стучат хвостами, что-то передают условным сигналом… Дозорные сообщают… Что сообщают?!