Владислав Выставной - Кремль 2222. Севастополь

Спутник ничего не ответил, лишь мрачно зыркнул в своей манере из-под надвинутого капюшона и стал молча устраиваться на ночлег. Конечно, громко сказано – устраиваться. Они просто уселись друг напротив друга: Слава – привалившись к куче пыльного мусора, Зигфрид – в обнимку с мечом, опершись спиной на бетонную колонну эстакады.

– Попытайся уснуть, – сказал он. – Через два часа разбужу – двинем дальше.

Глядя на засыпающего спутника, Зигфрид подумал: может, его подозрения – просто плод больной фантазии и вообще лишены оснований? Может, и так. Только есть одна поговорка: если не можешь подавить бунт – попробуй его возглавить. Пока он лично ведет этого парня – он его контролирует. Плюнуть и отпустить его нельзя, это равносильно потере контроля над непонятной ситуацией.

Впрочем, как и убить на месте. Потому что вместо этого могут послать другого. Если, конечно, его вообще кто-то посылал.

С такими мыслями Зигфрид и отключился.

У веста сон чуткий. Он и не спал толком – видимость одна. Просто закрыл глаза, заставив себя расслабиться. Искореженное Полем Смерти тело давно уже жило не по людским меркам. Но оставались привычки – немногое из того, что все еще позволяло ему считать себя человеком. Несколько минут тревожной полудремы – и организм снова готов к бою.

Только сейчас глаза открылись раньше времени – будто включился тревожный сигнал.

И точно.

Спутник исчез. Сидел же только что напротив, точно так же дремал, посапывал. А теперь – его и след простыл. Ни вещмешка, ни автомата.

Обманул, подлец. И ведь так тихо ушел! Но почему?

Выяснил для себя путь к Кремлю и решил ускориться?

Или заподозрил что-то? Тогда сомнений нет: этот сученыш действительно что-то замыслил. В любом случае, догнать его и задать пару вопросов не помешает!

Зигфрид дернулся, чтобы подняться. И вдруг обнаружил, что правая рука прикована наручниками к железному пруту арматуры, торчащей из разлома в бетоне колонны. И не одной – двумя парами, для надежности.

Надо же! Откуда у него наручники, да еще в таком количестве? Из мародерского мешка, небось. Но как он умудрился подкрасться? Парень, однако, куда более прыткий, чем можно было подумать. И, похоже, только прикидывался уставшим.

Зигфрид потянулся к мечу – чтобы перерубить сцепку «браслетов».

Меча не было. Точнее, он был отброшен прямо в ножнах, метра на три в сторону, чтобы при любом раскладе не дотянуться. Надо признать, это было довольно подло со стороны того, кого он спас от верной смерти. Впрочем, сбежавший спутник драгоценный меч забирать не стал. А значит, сам он мародером не был по определению, и лишать спасителя хоть шанса на спасение тоже не стал.

– Ну, гад! – в голосе воина не было обиды – скорее даже сдержанное восхищение дерзкой выходкой нового знакомого. – Ты мне за это ответишь!

Дотянуться до меча не представлялось возможным, вскрыть замки – тоже, а потому вест сделал ставку на главное, что есть у каждого настоящего воина – на грубую физическую силу. Порвать две пары наручников, конечно, кишка тонка, но можно было попытаться вырвать из бетона ржавую арматуру. Упершись ногой в колонну, помогая свободной рукой, он потянул изо всех сил. Боль была адская, имелась реальная угроза порвать связки, но обошлось: железная палка подалась, изогнулась, осыпаясь ржавчиной, треснула. Зигфрид повалился в кучу мусора – ту самую, на которой ночевал беглец.

Потирая запястье, Зигфрид подобрал меч, скинул с него ножны – и чиркнул по «браслетам», рискуя задеть кожу. Тряхнул рукой – и наручники осыпались в пыль, оставив на запястье багровые следы.

Пора было разобраться с наглецом. Теперь у воина не оставалось сомнений: Вячеслав, если он, конечно, назвал настоящее имя, задумал недоброе. Иначе не стал бы устраивать этот цирк с побегом.

И что означали его слова «всем вам бояться надо»? Чего бояться? Может, это вовсе не фигура речи, а реальная угроза?!

Проклятье. Вот так и доверяй человеку, который ни с того ни с сего может оказаться вражьим лазутчиком, а может, вообще диверсантом. Врагов у Кремля всегда было больше, чем друзей. Что там говорить – он сам из враждебного Кремлю народа. Да только так уж судьба сложилась, что пришла большая беда, и лишь Кремль дал уцелевшим вестам кров и спасение. И кому, как не последнему воину спасенного народа добром отплатить спасителям?

Казалось бы, чем может навредить древней крепости один-единственный враг? Может – если сумеет обезглавить Кремль и погрузить его в безвластие и хаос. Известно ведь, что лишь князь скрепляет плотное и бурное кремлевское общество, ограничивая амбиции бояр и духовенства. А что будет, если какой-то бойкий враг доберется-таки до князя? Конечно, дружина у него мощная, и опричники, и телохранители – на десять шагов подойти не дадут. Но даже десяти шагов достаточно, чтобы свершилось непоправимое.