Владимир Андрейченко: Везунчик (СИ)

Арбат, как обычно, оказался наполнен шумом и многолюден. Движения народа, словно молекул в рассматриваемой через микроскоп клетке, были хаотичны. У каждого своя цель и своя задача. Люди торопились, разговаривали, сталкивались между собой и вновь разбредались в разные стороны. Художники рисовали эскизы и карандашные портреты на заказ. Музыканты, собравшись в группы, втихую попивали красное вино и время от времени исполняли музыкальные композиции, бурно общаясь между собой и весело пересмеиваясь. Книголюбы выставили напоказ уличные лотки, пестреющие обложками разнообразного печатного товара и всевозможной корреспонденции. Обычная жизнь столичного города, кипучая деятельность которого не прекращается ни на минуту… Непривычно, давяще и неуютно. Нет простора, нет свободы действий, нет ощущения вольности и перемен.

Неожиданно прозвучавший знакомый голос вывел Артёма из состояния ступора:

— Здравствуйте, это Вы звонили и хотели со мной поговорить?

Вздрогнув, он обернулся и увидел в глазах женщины с коляской удивление и испуг.

— Здравствуй, Олеся.

— Ты?..

— Да, я. Ты не волнуйся, я ненадолго.

— А я звонила твоей маме. Она мне сказала, что ты пропал без вести…

— Как видишь — жив и здоров, чего и тебе желаю на долгие года.

— Как возмужал…

— Да уж, многое повидал за это время. Я только хотел убедиться, что с тобой всё хорошо. Твой ребёнок? — Артём кивнул на коляску, в которой смешно дёргал ножками розовощёкий карапуз.

— Да, — Олеся потупилась, — сын. Мы с Игорем его Артёмом назвали…

— Вот спасибо!.. — Артём присел на корточки перед малышом. — Привет, тёзка! Как жизнь? Мамку не обижаешь?

Карапуз засучил ножками сильнее, улыбнулся и пустил слюнной пузырь. Олеся засмеялась, нагнулась к малышу и вытерла ему рот носовым платочком.

— Есть уже ему пора, вот и пускает слюни. Ну, как ты? Как работа? Где устроился?

— Ничего… Нормально. Я на работу не вернулся. Так получилось. А мама уже знает обо мне всё, я сюда от неё приехал. Вот, возьми — это для тебя, — в протянутой руке Артёма через прозрачный пластик контейнера переливалось радужными красками небольшое малиновое сердечко. — Этот артефакт называется «Счастье». Не волнуйся, никаких отрицательных воздействий он не оказывает. Просто имеет свойство возвращать ненадолго в памяти самые затаённые желания человека. Проверял на себе. Если вдруг становится грустно, берёшь его в руку и замираешь с закрытыми глазами. Почти все счастливые мгновенья детства словно переживаешь заново… И ещё. Вот другой — «Барбарис». Я слышал, что у Игоря до сих пор не всё хорошо с ногами? Возьми, он поможет — уверен. Тоже проверено практикой. Ничего сложного. Пусть просто на ночь приложит его к ногам. Потом любая спринтерская дистанция будет нипочём. Хм… Не всё в Зоне чернь. Поверь. Много в ней есть и хорошего… Да, чуть не забыл, вот карточка на предъявителя. Слышал я, как Отечество своих защитников любит и сколько платит им… Прошу, не отказывайся. Для меня это не проблема, честно. Свози мужа на море. Пусть здоровье на курорте поправит. И Артёмка на тёплом песке понежится да поиграет. Там Вам и на свой дом хватит, хоть на Рублёвке. И если надо будет, я ещё пришлю. Для Вас ничего не жалко… Вы для меня после мамы — самые дорогие люди… Ну, мне пора. Извини. Дела. А они, в отличие от людей, ждать не могут. Тёзка, мамку не обижай и папке привет передай! Пока!

Артём приветливо помахал рукой и, не оборачиваясь больше, пошёл прочь. Фигура сталкера уходила всё дальше и вскоре затерялась в разношерстной людской толпе. А на бульваре перед коляской со смеющимся малышом стояла в задумчивой растерянности молодая женщина, в надежде пытаясь хоть ненадолго ещё увидеть знакомые очертания мужчины.

Город жил своей кипучей действительностью. Люди торопились по делам или медленно брели, довольствуясь минутами блаженного отдыха. Всякому своё. Профессору — науку, работяге — станок, женщине — тёплый очаг и его любимых обитателей. А сталкеру — Зона.

февраль — октябрь 2011 года