Владимир Андрейченко - Умереть вчера (СИ)

— Фьють! — присвистнул Плакса, взглянув на Максима, — ничего себе шуточки! А, может быть, нечаянно знаешь, для чего тебе Рекса заказали? Или это — уж слишком военная тайна?

— Вот этого точно не знаю, у — у-у — у! — завыл Султан, вновь схватившись за голову и сделав паузу. Затем еле слышно продолжил: — знаю только одно — штучка у него есть интересная. Очень, видать, ценная для кого‑то могущественного, иначе бы такие деньжищи за него не обещали отвалить. Причём, сказали, что убивать его нельзя, надо доставить к Лесничеству, а там, якобы, переправить через какой‑то телепорт. Куда он ведёт — точно не знаю, а оплату обещали уже на месте доставки.

— И сколько же, если не секрет, тебе обещали отвалить за Макса?

— Так много, что и представить страшно. Знаю только, что в Турцию ездить можно на отдых постоянно и без проблем, как на собственную дачу.

— Хочешь сказать, что барышей должно хватить на большое количество билетов до Турции?

— Нет же, дурила, можно просто взять и купить всю Турцию, вместе с Чёрным морем.

Плакса опять присвистнул и, повернувшись к Рексу, произнес со смешком в голосе:

— Макс, хочешь в Турцию? А давай мы тебя немножечко продадим, что‑ли?!

Рекс хохотнул: — скажешь тоже, — и, заинтересовавшись услышанным, решил лично продолжить допрос "потерпевшего". Нагнувшись к бандиту, почувствовал резкое потепление и вибрацию в области нахождения амулета. Резко выпрямился, шатаясь от сильного головокружения. Земля под ногами пошла куда‑то вбок, перед глазами поплыли тёмные круги. Всё, что успел сделать в этот момент Максим — произнести только: — Ден, держи меня…

Сегодняшний день обещал быть приятным во всём, тем более, что являлся он кануном выходного. А завтра они с семьёй должны получить небольшое удовольствие, в виде выезда на лоно природы. Кто же не заслуживает приятного отдыха после завершения одной из не самых лёгких недель рабочих будней?

Сегодня Максим Вершинин решил не ехать к месту работы на автомобиле, а просто прогуляться пешком. Весна уже давно вступила в свои полные права, молодая листва яркой раскраской зелени радовала глаз после долгой, затяжной и суровой зимней спячки природы. Тепло, светло и мухи не кусают, ну, по крайней мере, пока. Только сначала надо зайти к киоску, купить какую‑нибудь небольшую книжку. До места работы езды на метро около часа, надо же хоть чем‑то занять себя.

Перед самым киоском Макс перевёл взгляд под ноги, у бордюра тротуара приятно сверкнуло металлом. Максим нагнулся. В самом углу, из‑под свежего пучка, пробивавшейся прямо сквозь асфальт молодой поросли травы, торчала металлическая вещичка. Взяв её в руки, Макс разглядел находку — предмет чем‑то напоминал старинную мужскую запонку для застегивания рукава рубашки. На его поверхности был нанесён рисунок в виде круга, разделённого надвое белой и чёрной каплями. Очень знакомый рисунок. Подобные уже виделись им ранее, кажется, по телевизору, в передачах, рассказывающих о монастырях Шао — Линя. "И вечный бой, покой нам только снится, — процитировал мысленно Максим. — Вечная борьба, в которой победителей не будет никогда", — добавил он от себя.

Автоматическим движением Макс положил запонку в нагрудный карман рубашки. Не выбрасывать же приятный на вид предмет. Он вообще всегда бережно относился к вещам и считал, что просто выбросить её — большое кощунство. После всевозможных ПУТЧей и прочей возни "в кулуарах дворцов", он никак не мог понять: зачем рушить памятники и скульптуры, даже если они, по мнению большинства, принадлежат некоему тирану. Беспокойные годы — смута в народе, смута во дворцах. Наверное, всё произошедшее действительно было чем‑то ужасным, но, тем не менее, является историей. А хорошей или плохой — не столь важно, ведь от неё человеку, как ни крути, никуда теперь не деться. Сколько памятников не разрушай, а изменить прошлое не удастся всё равно. Тем более — кому бы не был этот памятник посвящён, в его создание кто‑то вложил своё старание, умение, дар, данный свыше, в конце концов! Зачем же убивать в себе гениальность?

Прошлое назад не вернуть, и, наверное, изменить его нельзя ни на йоту. Так он был воспитан родителями, обществом, идеологией этого общества, наконец.

Отбросив прочь никчемные мысли, ведь всё равно, как бы он не думал, именно ему, простому смертному в этой жизни толком ничего не изменить, Макс подошёл к киоску, купил книжонку и двинулся в сторону ближайшего входа в Метрополитен.