Анатолий Гончар - Мы восстанем завтра

– За что? – Васенков обиженно нахохлился.

– Мало ли… – Стройной теории у меня не было, имелось лишь несколько версий. Чтобы занять мысли, выдал первую пришедшую на ум. – Может, за то, что мы предали своих древних богов? И не важно, что нас могли заставить это сделать. Главное – предали, отказались, а что получили взамен, точнее, получили с приходом христианской религии? Я имею в виду не страну как земельную площадь, не властителей, которые всегда были в стороне от народа, а народ – строитель и устроитель этой страны? Что получили наши предки? Многовековое рабство? Не делай такие удивленные глаза. Мы сотни лет были рабами в своей собственной стране. Давай хоть один раз это признаем. Мы были рабами-крепостными, а церковь, пришедшая на смену древним богам, все это благословляла. А ты говоришь, крестное зна…

– «Хоббиты»! – Юрка, прервав мой монолог, потянулся к оружию…

Завертелось.

– Старый, ответь, прием. – В тяжело хрипящих звуках я едва угадал голос Пащенкова.

– На приеме. – Здание вздрогнуло от очередного взрыва.

– Пидоры прорвались к ППД. Снимай часть людей и сюда, живо. Оставь за себя Никитина.

– Принял. – Я, отпрянув от стены, за которой укрывался, взялся за радиостанцию внутригрупповой связи.

– Никитос – Старому, прием.

– Никитос для Старого на приеме. – Лейтенант Никитин отозвался сразу же.

– Остаешься за старшего.

– Понял, остаюсь за старшего, – ответил Никитин, и я продолжил отдавать команды: – Ильдар, Семен, со своими десятками к третьему подъезду, в темпе! Прием.

– Есть! – отозвался Ильдар.

– Выдвигаемся, – заверил Семен Рудин.

Со всех сторон доносился треск выстрелов, грохот разрывов – у нас тоже было не медом мазано, но у Пащенкова, видно, совсем хреново, если потребовалось снимать людей с других участков оборонительной линии.

– Юра, Руслан, за мной! – Скомандовав, я покинул помещение и, быстро спустившись по лестнице, выбрался из подъезда. Из соседних подъездов выбегали бойцы Куюмова и Рудина. Большая часть – ополченцы, но среди них мелькали и знакомые лица бойцов нашей бригады.

– Бегом! – Я махнул рукой, показывая направление, и мы побежали.

Мы еще не достигли намеченного рубежа, а навстречу нам через пролом в стене, плюясь огнем, выползали две «бээмпэшки». Вслед за ними валила вражеская пехота.

– Гранатометы к бою! – Впрочем, моих команд не требовалось. Ильдар уже упал на колено, то же самое делали другие гранатометчики. Стрелки рассыпались в стороны, занимая огневые позиции. В следующую секунду гранатомет Ильдара рявкнул выстрелом. Ближайшая к нам БМП словно споткнулась, крутанулась на месте и тут же схлопотала в бочину. Повалил дым, броня вспыхнула. Второй боевой машине повезло больше – водитель успел спрятаться за гаражной коробкой, пущенная граната взорвалась в толпе наступающих. Ильдар отбросил в сторону бесполезный тубус, потянул за ремень висевшую на плече «РШГ» и, разорванный прямым попаданием 30-миллиметрового снаряда, кровавыми ошметками рухнул на мостовую. А БМП противника, высунувшись из-за кирпичной кладки, продолжала поливать нас огнем. Под ее прикрытием боевичье поперло напролом, атакуя в лоб и одновременно охватывая нашу группу полукольцом слева. Наши попытки остановить их подавлялись прицельными выстрелами пушки.

– Егоров! – Мне пришлось окликнуть прячущегося за бетонным укрытием неподалеку от меня гранатометчика.

– Я, товарищ прапорщик, – отозвался он.

– Уничтожить БМП! – И изо всех сил: – Прикрыть гранатометчика! Огонь! – Вокруг меня сыпались пули, но, несмотря на это, мой автомат заговорил. Он бил короткими прицельными очередями, я растворился в нем, слился с прицельной планкой, не замечая опасности, не чувствуя ударов попадающей в лицо каменной крошки, не слыша ударяющих в асфальт и бетон пуль, не слышал и ухнувшего гранатометного выстрела. Мы с автоматом были одним целым до тех пор, пока не вылетела последняя гильза и боек не ударил вхолостую. Я упал за укрытие, сместился чуть правее и только тогда смог оценить обстановку. Егоров лежал на животе, раскинув руки, асфальт под ним потемнел от крови. БМП продолжала извергать смерть. Боевики, а их оставалось не меньше сотни, не считаясь с потерями, подтягивались все ближе, отжимая нас к длинному зданию, в котором некогда находился «Детский мир» и от которого нас отделяло несколько десятков метров открытого пространства.

– Триндец. – Рудин, оказавшийся рядом, присел на корточки.