Анатолий Гончар - Мы восстанем завтра

– Мы будэм вас резат! – исходя пеной, затянул старую волынку ваххабит с рваным шрамом, идущим через всю щеку и заканчивавшимся под подбородком, видимо, бывший здесь за главного. – Будэм резат долга, долга. – Рот искривился в ухмылке.

Прочие мятежники ухмыляются не менее злорадно – хоть на ком-то удастся выместить злобу, упиться кровью.

– Будэт болна-болна. – Он нарочито медленно вытащил из разгрузки нож, повертел его перед собой, любуясь игрой света на отточенном жале. – Кито первый? – Взгляд побежал по толпе. – Наверна, ти? – Кончик ножа ткнул в направлении высокого худого ополченца с висевшей плетью рукой, двое ваххабитов потянулись в его сторону.

– Или ти? – Кончик ножа описал дугу и замер, указывая на другого ополченца – полного, с перебинтованной головой и в окровавленном во многих местах камуфляже. Чья кровь растеклась по зеленой материи, непонятно – своя? чужая?

Ополченец дернулся, как от удара, но в следующее мгновение зло прищурился и презрительно сплюнул под ноги:

– Да пшел ты…

– Тащи его мане сюда. – Рот говорившего перекосило. И без того уродливый шрам побагровел, наполнился кровью. – Сейчас я его зарэжу.

Двое ваххабитов, спеша выполнить приказание, схватили ополченца за руки.

– Мы вас всех, как баран! – Главарь вновь заиграл ножиком. Упирающегося ополченца потащили к палачу, начавшему «практиковать» в данном «искусстве» еще в начале девяностых.

– А мы так и будем стоять? – Эдуард взглянул в глаза отца Андрея. – Они нас… как баранов, да?

Старший сержант мотнул головой, втянул в себя воздух и что есть мочи рявкнул:

– Бей их! – Оттолкнул от себя Лаптева и, слыша, как за спиной началось движение, на одной ноге запрыгал к тащившим ополченца бандитам. Не успел – его опередил Эдик. В два прыжка оказавшись за спиной ближайшего ваххабита, он вцепился обеими руками в висевший у того на плече автомат, рванул, сдергивая, ремень и, повалившись на землю уже с оружием в руках, потянул вниз предохранитель. Обезоруженный боевик отпустил приговоренного, повернулся к Лаптеву в надежде возвратить утерянное оружие, но грянули выстрелы, и он, раскрыв рот в немом крике, осел на землю.

– А-а-а-а… – заорал боевик со шрамом, нажимая на спусковой крючок автомата. От выпущенных им пуль повалились и полный ополченец, и державший его за руку ваххабит, несколько пуль просвистели над Лаптевым, но, не задев его, сразили двоих ринувшихся в свой последний бой ополченцев. Видя, что в свою основную цель он промазал, ваххабит со шрамом повел стволом вниз, но лицо его и затылок брызнули кровью, на линии шрама появились две кровяные точки, боевик попятился, затем его ноги подкосились, и он повалился на истоптанную сапогами клумбу. Пленные бросились на окружавших их вахов, никак не ожидавших нападения и оттого впавших в ступор, к тому же не решавшихся открыть огонь на поражение из-за боязни зацепить своих, оказавшихся с противоположной стороны. Впрочем, длилось это недолго – страх за собственные жизни оказался сильнее, чем боязнь повредить своим – со всех сторон раздались очереди. Люди кричали. Падали, но уцелевшие продолжали бежать вперед, кое у кого их них в руках уже появилось оружие. Священник наконец добрался до лежавшего на асфальте ствола, схватил его, вскинул к плечу, потянул спусковой крючок, очередь в спину остановила это движение. Отец Андрей выронил автомат.

– Прости нас, Боже, и помилуй! – шепнули его губы и, заливаясь кровью, он повалился на землю.

Лишь краем глаза заметивший это падение, Эдик успел выстрелить еще трижды, прежде чем витавшая вокруг смерть поставила последнюю точку в короткой повести его жизни.

Мятежники успели привыкнуть к тому, что разбросанные по дворам машины времен Второй мировой войны – рухлядь, хлам, и потому не сразу сообразили, что происходит, когда одна из громадин прошлого рявкнула двигателем.

Три бронемашины под прикрытием пехоты свернули в переулок, надеясь немного передохнуть и перекусить, но внезапно стоявшее под аркой дома допотопное чудище выдохнуло клуб черного дыма и прыгнуло. Удар металла о металл был страшен. Броня впереди идущей БМП лопнула, как скорлупа ореха, вторая боевая машина попыталась избежать столкновения, но не получилось, почти пятидесятитонная громада смяла и ее. Двигавшийся третьим «БТР-90» начал поливать «ИС» из всех стволов сразу, но это не возымело действия. Водитель, поняв всю бесперспективность стрельбы, попытался смыться, но в панике так и не сумел включить заднюю скорость. Потерявший ход бронетранспортер прижали к стене здания и смяли. Следовавшие за броней пешие ваххабиты взялись за гранатометы, но прежде чем первые выстрелы достигли цели, сидевший за рычагами танка Антон Павлович успел передавить гусеницами с десяток не сумевших ретироваться боевиков. Затем кумулятивная струя сожгла его сердце.