Безбашенный - Арбалетчики в Вест-Индии.

— Даже так?

— Да, так и было. Часто из-за этого даже и не ездил на море, а купался и загорал на озере — жалкое подобие, но хоть народу поменьше. Ну, если получалось взять отпуск летом.

— А зачем летом? Ведь жара же!

— Это у вас здесь жара, а у нас там лето — как у вас зима. Ну, почти…

— Верно, я и забыл — ты ж рассказывал. Не укладывается в голове, вот и забываю. Но теперь ты достаточно наотплёвывался от солёной воды?

— Ну, на сегодня — пожалуй, гы-гы!

— Ну ты и ненасытен, Максим! Как ты это называешь? Сделаться хреном?

— Ага, охренеть. Не жил ты у нас, Фабриций…

Тарквиниев Фабриций Арунтиевич, если на русский лад — гражданин Карфагена, этруск, языческого вероисповедания и эксплуататорско-рабовладельческого происхождения, не состоял, не был, не привлекался, не имеет, не участвовал. А ещё он — старший сын и наследник «досточтимого» Арунтия, моего тестя и наследника главы клана Тарквиниев, ещё более «досточтимого» Волния, коему, стало быть, приходится внуком по прямой наследственной линии. И при этом вовсе не изнеженный сибарит, каковыми являются сынки большинства финикийских олигархов. Мать-то его была финикиянкой как раз из таких, но отец его, который как раз был, состоял и участвовал, ещё в подростковые годы выбил из сына эту финикийскую олигархическую дурь и воспитал — ну, не совсем уж в ежовых рукавицах, но достаточно сурово. А как ещё должен был воспитывать своего сына-наследника ветеран Второй Пунической? И вырос этот полуфиникиец-полуэтруск вполне нормальным мужиком. Ну, не в кайф ему отплёвываться от морской воды, кайфует он в бассейне, но когда мы полезли купаться в море — полез и он. И такой класс плавания в бурных волнах нам показал, что мы прихренели. Типа, получше нас может, если захочет. Ну, это можно только приветствовать. Мой непосредственный в этой командировке, как-никак, и видно уже, что подход у него к делу отцовский, не дурак, не заносчив, не избалован — сработаемся. Да собственно, уже практически сработались.

— У нас важный гость, и он ждёт нас, — напомнило непосредственное начальство.

— Ты прав, досточтимый, — я перешёл на деловую форму, показывая готовность спуститься с небес на грешную землю. Это в узком кругу мне как зятю правящего кланом семейства дозволена некоторая фамильярность, а при посторонних субординация должна соблюдаться неукоснительно. Для моей солдатни и я сам просто Максим, если «вне строя», но в служебной обстановке — ага, аж целый «почтенный».

Гость же наш и в самом деле важен, и заставлять его ждать — моветон-с. На пляж он с нами не пошёл — чего он не видел на тех пляжах? А вот роскошный бассейн для него — экзотика, которой он наслаждается, покуда мы «маемся дурью». Вернувшись, мы плюхаемся туда же и смакуем поданные рабами чаши вина. Гость же наш, похоже, уже обдумал сказанное ему ранее и готов к конструктивной беседе. Для него ведь она важна ничуть не меньше, чем для нас.

Ликут, сын Вириата — не того Вириата, который войдёт в историю, тот ещё не родился и родится ещё нескоро, а совсем другого, ничем не знаменитого — мелкий вождь мелкой лузитанской банды, масштабами своей деятельности никого не впечатляющий и впечатлить при своих ничтожных силах неспособный. Просто толковый и удачливый атаман разбойничьей шайки, оказавшийся не отморозком, а человеком вполне вменяемым, что для нас куда важнее его наличных сил. А силы — дело наживное, на что ему и был дан весьма прозрачный намёк…

— И всё-таки я не понимаю, — сказал нам сей Ликут, тактично дав нам додегустировать вино, — Для чего это нужно мне — понятно. Но для чего это нужно вам? Ведь не просто же так вы даёте мне опытнейших воинов и огромнейшие по нашим лузитанским меркам деньги. Вы же прекрасно знаете, что сейчас мне нечего дать вам взамен. Значит — позже, когда я сделаю то, что задумал? Что понадобится вам от меня тогда?

— Твоя дружба, Ликут, — ответил ему Фабриций, — Дружба и взаимопонимание. Разве плохо для нас иметь в числе друзей — ну, скажем, царя всех лузитанских поселений в долине Тага?

— Целого царя? — лузитан озадаченно почесал бороду.

— На это, конечно, не хватит того, что мы даём тебе сейчас, но ведь мы же дадим ещё. Сейчас мы даём тебе то, что ты уже в состоянии употребить с пользой. Сможешь больше — дадим больше.

— Многие вожди в твои годы достигли гораздо большего, чем ты сейчас, — добавил я, — А чем они лучше тебя? Умнее? Удачливее? Отважнее?

— Вы что, издеваетесь? Сами же прекрасно понимаете, в чём тут дело! Они родовитее меня. Им помогали их влиятельные отцы и прочая родня. Нетрудно достичь большего при такой поддержке!