Михаил Сельдемешев - Черный оазис

Она обернулась на шум, доносящийся с улицы: внизу неторопливо проезжала колонна из нескольких военных грузовиков и бронетранспортеров. Последние несколько дней такое обилие войск в городе уже ни у кого не вызывало удивления.

Гончарова спрыгнула на пол и потянулась. Внезапно сквозь шум дизелей до нее донесся тот всепроникающий звук, тот сладостный, но запретный зов. Ирина присела на корточки, застонав и зажав уши руками…

Вечерами Горин бродил по городу, обходя стороной военные и милицейские патрули. Он пытался найти Ее, звал, но это ни к чему не приводило. Под утро Артем возвращался на дачу, долго сидел перед пустым камином, поднимался наверх, где пробовал развлечь себя игрой в бильярд, смотрел огромный телевизор, не обращая внимания на происходящее на экране, пока не забывался беспокойным сном до следующего вечера.

Проснувшись, Артем долго, до изнеможения плавал в бассейне и ехал в город, где ужинал и начинал поиски с самого начала. Все это время его не отпускало знакомое когда-то, но теперь многократно усилившееся чувство. Город снова стал чужим. Будто тот, его город, куда-то умчался, а он не поспел и отстал, отстал безвозвратно.

Это был в прямом смысле проблеск. Свет от вспыхнувшей неоновой вывески отразился от ряда золотых зубов и был замечен проходившим мимо Гориным. Если бы Артем в этот момент моргнул, то попросту прошел бы мимо, но в данном случае неожиданный отблеск заставил его притормозить. Когда-то давно похожие золотые зубы навсегда врезались, вернее даже — вгрызлись в его память. При следующей неоновой вспышке Горин вгляделся в лицо обладателя золотых зубов, сидевшего в машине, и понял, что не ошибся: это был он, старик, который вместе с Катаевым посылал его последний раз в Египет, который требовал написать посмертную записку…

Горин спрятался за рекламный стенд и едва успел «уговорить» Кархашима не проявлять своей чудовищной сущности, хотя так хотелось выволочь старика из автомобиля, выломать по одному зубы и сдирать с него кожу, пока эта сволочь во всем не сознается…

В этот момент старик выбрался из машины и направился в сторону ближайшего подъезда какого-то старого дома. Горин осторожно последовал за ним. Сразу за болтающейся на одной петле дверью начиналась непроглядная темнота подъезда. Артем, тихо ступая, шел за стариком, чуя его на расстоянии, пока тот не остановился.

Когда подъехал вызванный лифт, старик вошел внутрь. За ним же последовал и Горин. Едва заметная светящаяся нить не давала старику обнаружить, что он в кабине лифта не один. Внезапно он нажал кнопку остановки. Лифт дернулся и замер. Старик, пошарив во внутреннем кармане, извлек из него карточку, сунул ее в неприметную щель под панелью и при помощи «этажных» кнопок набрал код. Лифт вновь поехал, но уже опять вниз, причем, достигнув первого этажа, не остановился, а продолжил движение.

Внизу старик вышел и засеменил по едва освещенному коридору. Артем же ненадолго задержался. Сначала ему показалось, что он находится в театре или клубе: стены были вымощены коричневато-желтым камнем и украшены табличками с какими-то иероглифами и древними изображениями.

На полу заколыхались тени, и навстречу Горину вышло четверо человек, несущих на плечах некое подобие носилок с сиденьем посредине. Они поставили носилки на пол, и один из них жестом пригласил Горина занять место на сиденье. Все четверо были рослыми и накачанными, с бронзовым загаром и оголенным торсом.

Артем забрался на носилки, и его понесли вдоль протяженного извивающегося коридора. Помимо рисунков на глаза все чаще стали попадаться стоящие вдоль стен скульптуры и развешанные тут и там украшения.

Наконец, Горин оказался в просторном светлом зале. Несмотря на большое количество присутствующего здесь народа, вокруг царила тишина. Вдоль стен стояли все те же атлеты, в руках которых были копья, сабли и прочая архаическая атрибутика. Артема не покидало ощущение, что он находится в съемочном павильоне и сейчас появится режиссер с мегафоном в руках, который нервно поинтересуется, что этот мужик, собственно, здесь делает?..

Носильщики несли Горина в направлении помоста, на котором восседал сверкающий золотыми украшениями и ярким одеянием человек. Окружали его необычной красоты девушки, прикрытые лишь очень короткими набедренными повязками. Две из них обмахивали «блестящего» человека длинными палками с пучками перьев на концах, третья очищала фрукты от косточек и выкладывала на позолоченный поднос, четвертая играла на каком-то экзотическом инструменте, похожем на домру, еще одна сидела подле мужика и массировала ему ноги.